– Ее н-нет.
– А ты кто такой? Что тут делаешь? Кто тебе дал ключ?
– Артем К-константинович. И Ольга.
– Зачем? С какой целью?
– Ни с к-какой. Просто по д-д-доброте. Артем К-константинович сказал, чтобы я ч-чувствовал себя здесь как д-дома… Попробую р-рисовать а-а-абстрактно.
– Ого! Константа здесь уже за хозяина! Быстро он! Начинающие политики – это очень-очень шустрые мужики, согласен?
Юнец молчит. Не его уровень разговора.
– Объясняю! Политики в наши дни куда проворнее и быстрее других находят себе рослый малинник. С малинкой этак покрупней, а значит – и место, и сносное жилье, и отличную женщину.
– М-м.
– Чего мычишь?.. Ученичок?.. Как здесь оказался?
– Артем К-константинович сюда н-направил. П-подсказал.
– Пригрел?
– П-п-пригрел.
– Прямо-таки болезнь! Политик шагу не ступит, чтобы тут же не наплодить юных однопартийцев. Потомство заикающегося кролика!.. Извини, парень. Я сам был заикой… Всюду ученички! ученички!
Хозяйчик подходит к расставленному мольберту. Там заждался чистый лист. Толстяк, хмыкнув, берет наугад кисточку и пытается рисовать.
– Вот оно как!.. А я бы тоже сумел! Легко!
– В-верните к-кисточку.
– Щас! – Это он, конечно, с иронией. Набирая краску снова и снова, толстяк продолжает малевать.
Подросток Коля очень удивлен и очень недоволен – сказано же, что с сегодняшнего дня это уже его кисти. Это уже его краски! Да и мольберт, возможно, его!
– В-вам, дядя, лучше уйти… П-п-по домам… Мне вообще-то не в-велели никого пускать.
Но помалевать на чистом всякому нравится.
– Ты кто такой?.. Ну-ка представься, как следует!
– В-верните к-кисточку.
– Кто такой?! – И сорокалетний толстяк, похмыкивая, помахивая кисточкой и блаженствуя, продолжает импровизировать на замечательном дармовом белом пространстве листа.
Обидчивый юнец теперь уже осмысленно задевает, а потом и подталкивает неслышной ногой рычажок ближайшей к нему репродукции. И тотчас свет. Подсветка!
И звучно, вкусно – сопровождающий текст из книги Василия Кандинского:
«…ВЫУЧИЛСЯ БОРЬБЕ С БЕЛЫМ ХОЛСТОМ…»
Мягкий баритон зачитывает:
«…И ТОЛЬКО ПОСТЕПЕННО Я ВЫУЧИЛСЯ НЕ ВИДЕТЬ ЭТОГО ТОНА ХОЛСТА…»
И еще:
«ЭТОГО БЕЛОГО, УПОРНОГО, УПРЯМОГО… ХОЛСТА…»
Хозяйчик от неожиданности замер. Затем повертел головой, ища, откуда этот крепкий мужской голос.
Бросает подозрительную кисточку. И на плохой случай отскакивает в сторону от мольберта.
* * *
В дверях вернувшаяся Инна:
– Ну что? Познакомились?
– Он х-х-хотел, – объясняет Коля. – Хотел мою к-кисточку.
– Да ладно, – смеется Инна. – Он наш сосед.
Хозяйчик-сосед уже обрел себя и свою натужную значительность:
– Инночка, привет… А где сестра? Где Ольга?
– На митинге.
– Ах да, митинг! Митинг!.. Сегодня же утренний митинг!
Инна включает телевизор, немые секунды на поиск, и вот уже на экране что надо – Артем Константа. Он произносит речь.
Политик на трибуне – толпа внимает.
Кадр укрупнился. Видна Ольга. Она в близком окружении Артема, она неразлучна, она рядом.
– Вот! – Хозяйчик возбужденно тычет пальцем в экран: – Вот! Вот где они все!
Инна: – А вот вам и Ольга рядышком!
АРТЕМ (он на экране крупно, потом медленно отдаляясь, чтобы зримей толпа): – Сегодня, во-первых, мы требуем отмены прописки – этого уродливого запрета на жизнь… Требуем свободы передвижения и свободы места жительства. А теперь я опять и опять возвращаюсь к главному… нам нужна гласность. Нам не нужны ядовитые остатки притаившейся цензуры… Осколки нашего рабства!
