– Я… связался… с плохими… людьми, Ли… Тебе… нужно… уехать… – прохрипел он, каждое слово вырывалось из него с хрипом, словно он выталкивал их из самой глубины лёгких.
– С кем? – в ужасе спросила я. – Что ты сделал?
– Я… задолжал… крупную… сумму… в… казино… в Лас-Вегасе… Прости… я… не… хотел… чтобы… так… вышло… Уезжай… пока… не… поздно… Иначе… они… найдут… тебя… и… убьют…
После этих слов глаза моего брата закрылись… Но уже навсегда.
Мир вокруг померк, рассыпался на тысячи осколков. Осталась только пустота… и боль. Невыносимая, разрывающая на части боль.
Затем всё стало мутно, беспорядочные фрагменты проносились перед глазами: обрывки фраз, искажённые лица, неясные звуки… Всё смешалось, слилось в единый неразборчивый, гудящий шум, от которого разрывалась голова. Тело словно парализовало, тяжёлая вата заполнила лёгкие, мешая дышать.
Сознание вернулось ко мне спустя несколько часов. Я открыла глаза, но резкость вернулась не сразу. Комната плыла, контуры предметов расплывались, превращаясь в причудливые тени. Постепенно туман рассеялся, и я поняла, что нахожусь в своей спальне. Рядом сидела Милена. Её лицо было бледным, как мел, а глаза – красными и опухшими от слёз. В груди сжалось что-то холодное, предчувствие беды пронзило меня острой иглой.
– Как ты себя чувствуешь, милая? – спросила она, её голос был пропитан тревогой.
– Что… случилось? – прошептала я, с трудом шевеля онемевшим языком.
– Ты… ты что, не помнишь? – в её глазах застыл немой ужас.
– Ты меня пугаешь, Мил. Что произошло?
Подруга судорожно вздохнула, кивнула и медленно вытерла слёзы тыльной стороной ладони.
– Лиам… – начала она, и голос её сорвался. – Он умер. Его… застрелили… Ты… ты нашла его… в гостиной… Но… когда приехала скорая… было уже слишком поздно… У тебя… началась истерика… и врач… вколол тебе успокоительное… Ты… забыла телефон в клубе… я приехала вернуть его… а тут… врачи… полиция…
НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ.
– Это был не совсем кошмар, – тихо проговорила я, – скорее… воспоминание.
Мне было невероятно тяжело даже думать об одном из самых мрачных дней в моей жизни, не то что говорить о нём. Воспоминания жгли изнутри. Горло как будто сдавило, а к глазам подступали слёзы. Но я сделала глубокий вдох и, собравшись с силами, рассказала всё Артёму. О пустой квартире, о зловещей тишине, об алом пятне крови на рубашке Лиама, о его последних словах…
Викторов внимательно слушал, не перебивая, лишь изредка хмурил брови, а губы его сжимались в тонкую линию. На самом деле, мне самой мало что запомнилось о тех днях. Воспоминания о смерти брата были словно стёрты, остались лишь отдельные фрагменты, размытые очертания прошлого.
Когда я закончила, он тихо пробормотал:
– Чёрт… Мне очень жаль.
Я благодарно кивнула, пытаясь сглотнуть подступивший к горлу ком. Делясь с Артёмом своей болью, с каждым произнесённым словом, словно заново переживая тот страшный разговор с братом, я вдруг отчётливо поняла: это действительно было, это произошло на самом деле, как и всё остальное в моём сне. Осознание этого факта ударило меня с новой силой, и я невольно вздрогнула.
Артём молчал несколько минут, его взгляд был пристально устремлён в окно. Меня охватило неприятное предчувствие.
– Что не так? – спросила я, не в силах скрыть беспокойства.
Медленно переведя на меня взгляд, он задал вопрос, от которого у меня похолодела кровь:
– Ты уверена, что это было воспоминание, а не просто… сон?
