– Вся да, выходит, не вся! – бросил свое язвительное замечание Молотов.
– Политбюро должно знать все о своих ответственных руководящих сотрудниках, которым оно доверило важную работу на местах. Чекистская работа должна быть так поставлена, товарищ Дерибас, чтобы органы безопасности обладали всей информацией обо всех ответственных государственных служащих и их родственниках. Вот товарищ Ежов, наверное, и на меня, и на товарища Молотова собирает информацию и завел тайное досье.
– Никак нет, товарищ Сталин! – быстро отозвался Ежов, поднявшись с места.
– И правильно делает, если завел такое досье и собирает информацию, – снова продолжал Сталин, не обращая внимания на протест Ежова. – Какой же он тогда чекист, если у него нет тайного досье на всех партийных, советских и военных работников? И если он еще не завел тайного досье на членов Политбюро товарища Сталина и товарища Молотова, он просто обязан это сделать в ближайшее же время. Органы безопасности должны знать все и обо всех. А вы не предусмотрели, не окружили товарища Гамарника своими агентами в должной мере и ничего конкретного не можете сказать Политбюро о теневой стороне жизни Гамарника и его закулисной деятельности, товарищ Дерибас.
Дерибас молча проглотил этот упрек Сталина.
А вы, товарищ Ежов, что можете сказать о закулисной стороне жизни и заговорщицкой деятельности Гамарника?
– Гамарник по своим качествам и преданности Советской власти и высокой занимаемой должности долгое время был вне контроля наших органов, – поднявшись с места, отвечал Ежов. – Только в последнее время разоблачена его предательская деятельность. Это наш промах, товарищ Сталин.
– Если наши органы безопасности и в дальнейшем будут допускать такие промахи и долгое время ничего не знать о вражеской деятельности бывших ответственных работников, то Советская власть долго не продержится…А известно ли вам , товарищ Дерибас, о том, что арестован председатель Далькрайисполкома Крутов? – спросил Сталин, снова останавливаясь напротив Денрибаса и глядя на него своим непереносимым взглядом.
– Известно, товарищ Сталин.
– Что вы можете сказать по поводу его ареста и его закулисной вражеской деятельности?
– Мне ничего не известно о вражеской и закулисной деятельности председателя Далькрайисполкома Крутова, товарищ Сталин. – Товарищ Крутов проявил себя как принципиальный коммунист и ответственный работник, преданный партии и лично вам, товарищ Сталин. Он многое сделал для Дальневосточного края, его любят и уважают как товарищи по партии, так и простые жители Дальневосточного края, – ответил Дерибас.
Сталин поморщился при этих словах Дерибаса.
– Что вы можете сказать о том, что есть сведения о его близости к военным и подготовке и заговора против Советской власти. И, между прочим, за вашей спиной. – Он ткнул рукой с трубкой в сторону Дерибаса. – Значит, нити заговора проникли и в советские и в партийные учреждения Дальневосточного края и, скорее всего, на важнейшие заводы, на военные объекты и стройки.
Дерибас почувствовал, что спина его похолодела, и его бросило в пот. Это было серьезным обвинением. Но у него было достаточно самообладания, чтобы справиться с волнением.
– Руководство НКВД по Дальневосточному краю не располагает такими сведениями, товарищ Сталин, – отвечал Дерибас. – Наша агентура внедрена во все возможные партийные и советские, хозяйственные организации, во все подразделения армии и флота, в Амурскую флотилию, в Амурское речное пароходство. Никаких компрометирующих материалов на товарища Крутова у нас нет. Любые заговорщицкие настроения в армии и среди партийных руководителей были бы тотчас же известны руководству НКВД.
