Двенадцатая ночь. Перевод Юрия Лифшица - страница 2

ТОБИ. Наоборот, сэр, ноги и бедра. Давай-ка еще разок твой коронный прыжок. Быстрее! Выше! Сильнее! Ха-ха-ха! Бесподобно!

(Уходят.)

Акт первый. Сцена четвертая

Дворец герцога Орсино.

Входят ВИОЛА в мужской одежде и ВАЛЕНТИН.

ВАЛЕНТИН. Если благосклонность герцога по отношению к вам, Цезарио, не сойдет на нет, вы определенно сделаете карьеру. Вы состоите при нем каких-то три дня и уже стали для него своим.

ВИОЛА. Вы не уверены либо в нем, либо во мне, иначе не стали бы намекать на краткосрочность его привязанности. Он что, сэр, склонен никому подолгу не доверять?

ВАЛЕНТИН. Как можно! Я не то имел в виду.

ВИОЛА. Спасибо и на том. А вот и герцог.

Входят ОРСИНО, КУРИО и ПРИДВОРНЫЕ.

ОРСИНО. Цезарио, ты здесь? Поди сюда.

ВИОЛА. Милорд, что вам угодно приказать?

ОРСИНО. Цезарио – а вы не подходите! —

Ты знаешь все и более того.

Тебе открыл я тайные страницы

Души моей. Поэтому ступай,

Мой мальчик, и во что бы то ни стало

Поговори с ней. Будет прогонять —

Не поддавайся, стой столбом у двери,

Скажи, что ты ногами в землю врос.

ВИОЛА. Но, если верить слухам, государь,

Она так страстно скорби предается,

Что даже на порог меня не пустит.

ОРСИНО. Хоть разорвись там, хоть сломай ворота,

Но без ответа уходить не смей!

ВИОЛА. Допустим, я ворвусь к ней. Дальше что?

ОРСИНО. Срази ее признаньями моими;

Скажи о том, как пылко я влюблен,

Как предан ей и как по ней тоскую.

Ты молод, и тебе она поверит

Куда быстрей, чем взрослому послу.

ВИОЛА. Навряд ли, государь.

ОРСИНО. Мой юный друг,

Сказать, что ты мужчина, означает

Невинность дней твоих оклеветать.

Не так пунцовы губы у Дианы

И не у каждой девушки похож

На флейту голос, – на роду тебе

Написано и женщину сыграть,

И порученье выполнить мое. —

Ты, ты, а также ты идите с ним.

Нет, будет лучше, если все уйдут.

Один побуду. – Сделай все, как надо,

И станешь равным лорду своему,

С его судьбой свою соединишь.

ВИОЛА. Все сделаю, чтоб видеть вас женатым.

(В сторону.)

Задача не из легких, если я

Сама взяла бы герцога в мужья.

(Уходят.)

Акт первый. Сцена пятая

Дом графини Оливии.

Входят МАРИЯ и ФЕСТЕ.

МАРИЯ. Где ты шатался? Говори, иначе я и не подумаю заступаться за тебя перед миледи. Она тебя повесит – будешь знать, как сбегать со двора.

ФЕСТЕ. Ее дело. Тем более что находиться в подвешенном состоянии гораздо спокойнее.

МАРИЯ. Это еще почему?

ФЕСТЕ. Повешенный никому не отвешивает поклоны.

МАРИЯ. Сухая шутка. Знаешь, кто, кроме тебя, в состоянии отмочить подобный каламбур?

ФЕСТЕ. Любопытно, дражайшая мистрис Мэри.

МАРИЯ. Такой же дурак, как ты. Который не может ни за себя постоять, ни за других повисеть.

ФЕСТЕ. И что с того? Бог милостив: умников наделяет здравым смыслом, дураков – вдохновением.

МАРИЯ. Уж тебя-то не помилуют: либо повесят, либо прогонят. Одно стоит другого. Выбирай.

ФЕСТЕ. Повесят – хорошо: добрая веревка – верное средство от злой жены. Прогонят – еще лучше: летом я так и так не пропаду.

МАРИЯ. Значит, ты хочешь развязать себе руки?

ФЕСТЕ. Скорее – ноги. Хотя на такой развязке я не настаиваю.

МАРИЯ. Смотри: отвяжешься – без штанов останешься.

ФЕСТЕ. Что называется, не в бровь, а в глаз! Если ты не собьешься с курса, а твой сэр Тоби не сопьется с круга, ты можешь сделаться самой заводной бабенкой – из всех иллирийских внучек Евы.

МАРИЯ. Заткнись, бродяга! Не суй нос не в свое дело. Лучше подумай, как половчей выкрутиться. А вот и миледи. Будь умницей, не оплошай. (Уходит

Назад Вперед

Двенадцатая ночь. Перевод Юрия Лифшица - страница 2

Похожие книги