Пришедшие в образовавшейся тишине воспоминания о вчерашнем вечере тут же всколыхнули сознание не хуже чарки горячего грога, и Н., видит Бог, настоящий титан, согнул руку в локте и притронулся окоченевшей ладонью к карману: дары автора «Первого Рождества» были на месте.
Через четверть часа наш герой как ни в чем не бывало трусил, и довольно бодро, в сторону доходного дома, где за обшарпанным углом прятался ломбард. Зеркальце, а уж тем более кусочек ладана не стоили ничего, но вот золотая монета, отчеканенная явно не в этих местах и, вероятно, очень давно, могла представлять историческую ценность, которую Н. готов был конвертировать в настоящие деньги.
Городские улицы понемногу наполнялись жизнью; шумная, беспечная детвора, улыбающиеся розовощекие матроны, отцы семейств, сменившие офисные котелки на шапероны и меховые береты, повозки, сани, экипажи. «Суета сует», – бормотал про себя, целеустремленно лавируя между движущимися людьми, лошадьми и комьями снега, беспорядочно запускаемыми озорниками в толпу, господин Н., крепко сжимая свое богатство и на ходу прикидывая, что закажет в трактире на набережной, где готовили восхитительную утку еще со времен Римской империи, построившей в здешних краях дороги, крепости и оросительные каналы.
«Всегда следуй мечте», – мурлыкал он под нос всю дорогу, а возле ломбарда, согревшийся от активной пробежки, остановился и, смакуя наступающее прекрасное будущее, не спеша толкнул двери с медной табличкой, гласившей: «Сначала подумай, затем входи».
Колокольчик мелодичным голосом сообщил о его прибытии молодой девушке, на вид не более девятнадцати-двадцати лет, с копной русых волос, голубыми глазами и усыпанным веснушками высоким лбом.
– А… – встал в ступор обладатель удивительной, редкой и, по его внутреннему предположению, бесценной монеты, явно ожидавший увидеть за прилавком владельца сего заведения, препротивного сгорбленного старикашку, хорошо известного всему городу, по крайней мере той части его, что прозябала в нищете либо от рождения, либо по причине внезапного разорения.
– Дедушка болен, – подсказала девица и улыбнулась той невинной улыбкой, что заставляет сердца немолодых мужчин биться сильнее, а щеки безусых юношей вспыхивать предательским румянцем. – Я замещаю его.
Н. замялся, перебирая пальцами в кармане свое сокровище, но девушка оказалась проницательной не по годам и снова пришла на помощь посетителю:
– Господин, если вы сомневаетесь в моей компетенции как оценщицы, то напрасно. Последние полгода дедушка доверял мне самые сложные случаи.
Н. выдохнул, скривился в ответной улыбке и осторожно положил монету на прилавок перед юной особой. Эксперту в юбке не понадобилось много времени – бросив короткий взгляд на принесенный экземпляр, она самодовольно ухмыльнулась, но тут же удивленно подняла брови, сморщив высокий лоб:
– Это сребреник Тиберия, совершенно определенно.
– Носатый мужик – римский император? – восхитился Н., по-новому разглядывая орлиный профиль гордеца с выпяченным вперед подбородком.
– Да, – подтвердила девушка. – Именно такими монетами расплатились с Иудой, но… – тут она протянула тонкую ладонь, и Н. опустил в нее реликвию. – Почему она золотая?
– Не знаю, – пожал плечами взволнованный таким оборотом дела Н. – Это подарок.
Он вспомнил вчерашнюю встречу:
– Рождественский.
Девица внимательно посмотрела на посетителя. Человек, принесший только что настоящий артефакт, стоимость коего ей трудно было даже представить, выглядел классическим бродягой с немытой шевелюрой, выпученными от восторга, и не без оснований, глазами, в одежде, на которой безраздельно господствовали грязь и дыры.
