– Да, верно, хотела, – вторю ему, впадая вдруг в уныние, но тут в моей голове всплывает до этого ускользавшая деталь. – Так поэтому Дима воскликнул, что ему не сказали про мою беременность, иначе бы он не стал подписываться!
В телефоне тишина. И я понимаю, что ляпнула лишнего.
– Т–ты была беременной?! От меня?
28. 28
Делаю глубокий вдох. Раз сказала «а», надо и с «б» разобраться, чего уж теперь. По телефону оно даже лучше, не так страшно. И всегда смогу уехать до того, как он сюда приедет отбирать собственных детей.
– Нет, надуло, форточку забыла закрыть, – не могу удержаться от колкости. – Естественно, от тебя! Кажется, мы уже решили, что измены ни с твоей стороны, ни с моей не было. По крайней мере с Димой и Жанной.
– А был еще кто–то? – следует глупый вопрос.
– Золотарев, я сейчас брошу трубку и снова потеряюсь. Ты вроде старше меня, умнее должен быть. С возрастом проблемы с мозгом появились? – спрашиваю раздраженно.
– Нет, прости, – следует поспешный ответ, – просто у меня в голове не укладывается. Я папа, – в трубке наступает провисание. – Это те двое забавных деток, что я видел в парке, да?
– Естественно, это они. Я не держу подпольного производства по разведению детей в массовом количестве.
– Здорово, – говорит Марк.
И я слышу по его голосу, что он улыбается. Почему–то у самой теплеет на душе. Он явно рад, а я рада, что он рад.
Конечно, реакция не совсем адекватная, но мужчинам вообще труднее осознать себя отцами. У большинства есть девять месяцев, чтобы свыкнуться, а этому сразу предоставили готовых детей, которым в школу через год.
– Может, перезвонишь, как переваришь новость? – предлагаю, когда молчание в трубке затягивается.
– Нет–нет! Вдруг ты меня заблокируешь и номер поменяешь. Снова. На поиск нового тоже время нужно. Я просто счастлив. Нет, правда. Я уже год точно ненавижу собственную пустую квартиру, возвращаться туда, а там никто не ждет. Даже кошки нет. А тут сразу двое родных людей. И ты, конечно.
– Что я, конечно? – логика восторженного Золотарева для меня за пределами понимания.
– Ты их мать, значит, идешь в комплекте.
– Чудеса дедукции, – бормочу, гадая, когда он начнет возмущаться, что я раньше не сообщила о детях. – А Кира кем будет? Тетей?
Да, такой момент порчу, но пора уже о насущном поговорить. Золотарева ведет куда–то не туда. Сейчас еще мамочке позвонит, сообщит радостную весть, а там и папочка подтянется.
И вот он–то с удовольствием заберет наследников. Костика уж точно. Ведь не будет он теперь нас троих травить. Хотя кто его разберет, что он там будет или не будет.
– Марина, забудь, пожалуйста, про Киру, – голос Марка становится нормальным, без восторженного придыхания и фантазий о розовых слонах, – лучше расскажи, почему ты не сообщила мне о беременности? Неужели из–за Жанны?
Ну вот, цветочками полюбовались, пошли ягодки. И никто не обещал, что они будут сладкими, скорее уж кислыми и с горчинкой.
– Милый, – начинаю проникновенно, – а ты мне дал шанс что–то тебе рассказать? Я собиралась в тот же день, кричала в трубку, когда ты сообщал, что у родителей останешься ночевать, но ты отключился!
– Ладно, – в голосе Золотарева проскакивает раздражение, – пусть так. Виноват, сам дурак. А потом–то что помешало? Ты предпочла сбежать!
«Ты предпочла бежать!», – фраза, как пощечина. Ужасно несправедливо и обидно.
Нет, ягодки не просто с горчинкой, они гнилые и пустые внутри!
