Двое на башне - страница 26

– О, вы еще не закончили? – донесся до него через плечо заботливый голос.

– О да, спасибо, леди Константин, – сказал он, вскакивая.

– Почему вы предпочли обедать в этом неудобном, пыльном месте?

– Я подумал… так будет лучше, – просто сказал Суитэн.

– В другой комнате есть фрукты, если хотите, приходите. Но, может быть, вы не хотите?

– О да, я бы очень хотел, – проговорил Суитэн, отложив салфетку и следуя за леди, пока она вела его в соседнюю комнату. Здесь, в то время как она спрашивала его, что он читал, он скромно отважился на яблоко, в кислинке которого уловил знакомый вкус старых друзей, украденных из садов ее мужа в его детстве, задолго до появления леди Константин на сцене. Она предположила, что он ограничил поиски своим любимым возвышенным предметом, астрономией.

Как только его мысли вернулись к вновь затронутой таким образом теме, Суитэн внезапно стал старше на вид.

– Да, – сообщил он ей. – Я редко читаю что-либо другое. В наши дни секрет продуктивной учебы заключается в том, чтобы хорошо избирать.

– Вы нашли какие-нибудь хорошие трактаты?

– Никаких. Теории в ваших книгах почти так же устарели, как и система Птолемея27. Только представьте, в этой великолепной энциклопедии, в кожаном переплете, с тиснением, позолотой и широкими полями, с гербом вашего дома, выполненным в великолепных тонах, говорится, что мерцание звезд, вероятно, вызвано небесными телами, проходящими перед ними во время их вращения.

– А разве это не так? Это как раз то, чему я училась, когда была девочкой.

Современный Евдокс28 теперь возвышался над смущавшим его ранее горизонтом большого дома леди Константин, с его великолепной мебелью и внушающим благоговейный трепет лакеем. Он стал совершенно естественен, вся его застенчивость исчезла, и его глаза говорили ей не меньше, чем его губы – ее ушам, когда он сказал:

– Как такая теория могла дожить до наших дней, не поддается никаким догадкам! Франсуа Араго29 еще сорок или пятьдесят лет назад окончательно установил тот факт, что сцинтилляция30 – это простейшая вещь в мире, всего лишь влияние атмосферы. Но сейчас я не буду говорить об этом. Сравнительное отсутствие сцинтилляции в теплых странах было замечено Гумбольдтом31. К тому же сцинтилляции бывают разные. Ни одна звезда не машет крыльями так, как Сириус, когда он затаился! Он вспыхивает изумрудами и рубинами, аметистовым пламенем и сапфировыми красками, что просто удивительно, и это только одна звезда! То же самое делают Арктур32, и Капелла33, и меньшие светила… Но я утомляю вас этой темой?

– Напротив, вы говорите так красиво, что я могла бы слушать весь день.

Астроном на мгновение бросил на нее испытующий взгляд, но в теплых мягких глазах, встретивших его взор с роскошным созерцательным интересом, не было насмешки.

– Расскажите мне об этом еще, – продолжила она голосом, не столь далеким от уговаривания.

После некоторого колебания его уста снова вернулись к теме, и он сказал еще кое-что – в действительности же, гораздо больше; леди Константин часто вставляла благодарное замечание или вопрос, часто задумчиво глядела на него, преследуя идеи, не совсем основанные на его словах, и позволяя ему продолжать, как он хочет.

Прежде чем он покинул дом, был запущен новый астрономический проект. Верх колонны предполагалось покрыть крышей, чтобы получилась настоящая обсерватория; и на том основании, что он лучше, чем кто-либо другой, знает, как это должно быть сделано, она попросила его дать точные указания по этому вопросу и наблюдать за всем. У подножия башни должна быть возведена деревянная хижина, чтобы обеспечить лучшее размещение для случайных посетителей обсерватории, чем это позволяют винтовая лестница и свинцовый настил. Поскольку эта хижина будет полностью скрыта в густых еловых ветвях, окутывающих нижнюю часть колонны и ее основание, она не обезобразит общий вид. Наконец, через окружающий луг должна быть проложена дорожка, по которой леди могла бы легко приблизиться к месту своего нового занятия.