— Потому что я первого покалечила, а второго насмерть зарезала. Рашид меня, конечно, отлупил, зато теперь никто не лезет.
— Опасная ты дама.
— Ага.
— А как ты сюда попала?
— Не твоё дело. Сядь.
Я опёрся на руки, со скрипом утвердил свою тушку на кушетке, потянулся протереть глаза, но врачиха шлёпнула по руке:
— Не трожь!
Стала туго бинтовать рёбра, лепить пластыри на особенно глубокие царапины:
— Будешь драться, береги рёбра, они у тебя и так на соплях. И если победишь, выбирай душ — у тебя воспалений как у пса помойного, занесёшь ещё заразы, будет хуже.
— Хорошо. Это ты советы раздаёшь всем, или мне просто повезло, что у тебя настроение хорошее?
— Тебе повезло, — она отвернулась к столу, стала что-то смешивать, потом мазать этим мои опухшие пальцы. — Ты опарышу мениск порвал, я б тебе за это оду в стихах сочинила, если бы умела.
— Глисту в костюме, что ли?
Вика рассмеялась, на миг сжала моё запястье:
— Глист в костюме... Я зову его опарыш. Это тоже такое, мерзкое и в дерьме живёт, у нас в деревне под коровником их полно было.
— Чем он тебе не угодил?
— Не твоё дело. А тебе чем?
— Говорил прямо в лицо, очень некультурно. Не люблю, когда так делают, — Вика опять хохотнула, я добавил, — особенно, когда у них изо рта воняет. Да его вообще сложно не ударить, ты его видела?
Она рассмеялась, отошла к стене, стала рыться в шкафу, вернулась со шприцем:
— Ложись на бок.
Я не спорил, сцепив зубы, кое-как устроил свою грудную клетку и потроха, подождал, пока она сделает укол, опять сел.
— Что это было?
— То, что тебе не положено. Боль и жар снимет, выспишься хоть, во сне всё быстрее заживает.
— Спасибо.
— Будешь должен.
— Второе колено глиста? — осклабился я, она хохотнула.
— Было бы неплохо. Но перелом надёжнее.
— А мне не влетит? — я подозрительно прищурился, она с истинно врачебным цинизмом пожала плечами:
— Я тебя вылечу.
Зрение понемногу восстановилось, я смог её рассмотреть — немолодая уже, полпричёски седины, шрам на шее, уходящий куда-то на спину, жилистые руки с выступающими венами.
— Прозрел? — усмехнулась она. — Это хорошо. Хватит пялиться, вставай, вон тапки.
Я доковылял до стула, обулся в дешёвые резиновые шлёпанцы, осмотрелся:
— А где моя футболка?
— Нету.
— Блин, она мне так нравилась.
— Джинсов тоже нету.
— А и хрен с ними, они в кровяке все.
— Кого-то ещё бил, кроме опарыша? — она подняла бровь, на секунду отрываясь от стола, я стал загибать пальцы:
— Двоих на белой яхте точно, ещё парочку ранил на ржавом корабле, потом без оружия черномазым морды бил, но тех я не считал.
Вика поджала губы, хмыкнула:
— Внушительно. Даже не знаю, почему тебя в живых оставили. Опытный боец?
— Чёрный пояс, третий дан.
— Это каратэ, что ли? Тут есть пара боксёров, ещё несколько человек с какими-то мудрёными стилями, а так в основном просто здоровые мужики, они постоянно меняются, — она подошла, отклеила край пластыря на моей груди, засунула под него две таблетки, — синюю выпьешь перед сном, белую — перед боем.
— Спасибо.
— Спасибо скажешь, если поможет. Всё, шуруй в клетку, мышцы не нагружать, съесть всё, что принесут.
