Двое в обществе: интимная пара в современном мире - страница 2

Отсюда и стилистика книги, вызывающая ассоциации с постмодернистскими канонами. Авторы в ней если и не умирают, то стараются держаться в тени информантов. Этим объясняются неоднородность стиля (от научного до вульгарного уличного), обилие цитат, тематический калейдоскоп, разнородность источников (интервью, художественные тексты и фильмы, научные трактаты, тексты из социальных сетей, фотоснимки повседневной жизни). Это плохо вяжется с представлениями о классическом научном жанре, однако мы стремились следовать не столько принципам академического письма, сколько логике организации повседневной жизни. А последняя предельно фрагментирована, противоречива, состоит из непредсказуемых ситуаций и банальных высказываний; мысли и поведение людей парадоксальны, сказанное редко соответствует сделанному. Задача исследователя сложна: с одной стороны, недопустим «сумбур вместо музыки» (это не добавляет читателю понимания реальности), а с другой – сортировка «житейского мусора» не должна привести к логически стройной, красивой, но совершенно далекой от настоящей жизни картинке.

Книга задумана в жанре публичной социологии. Последний предполагает, что аудитория не ограничена профессиональными социологами и людьми с социологическим образованием. Отсюда следовало стилистическое требование: текст должен быть понятен всем образованным людям независимо от того, какой факультет они окончили. Чтобы проверить читабельность текста, мы просили знакомиться с ним людей с разным образованием. Там, где у них возникало недоумение, мы прикладывали дополнительные усилия по переводу наших идей и соображений на общедоступный язык. Разумеется, это не может не вызывать недовольства специалистов, которые увидят, что мы пытаемся отвечать на сложные вопросы, сводя к минимуму использование сугубо научных категорий. Что поделать, мы живем в мире, где все люди говорят на своих диалектах (или социолектах).

Эта книга в некотором смысле представляет собой собрание интимных биографий множества людей. Каждый использовал стиль и лексику, которая ему ближе. В силу этого правка цитат сводилась к их сокращению, устранению повторов и незначимых деталей, отступлений. Лексика сохранилась в исходном виде. Если языки проститутки и монашки не различаются, то это несомненный признак того, что нам подсовывают фальшивку. Научная ложь в социальных исследованиях начинается с редактирования языка информантов, чтобы не оскорбить чувства уязвимых групп читателей. Однако в целом в текстах интервью можно заметить самоцензуру: в реальной жизни ненормативная лексика гораздо более распространена. Информанты сами облагораживали свой язык, ведь интервью – это спектакль, в котором информант и исследователь играют друг для друга, взаимно манипулируя впечатлениями [Ильин, 2006].

Информанты в нашем проекте ни в коем случае не респонденты, отвечающие на заготовленные исследователем вопросы. Они соисследователи. В начале интервью им объяснялись проблемы нашего исследования и предлагалось поразмышлять над ними, поискать ответы на возникшие вопросы, опираясь на свой и чужой опыт. Интервьюер в такой беседе держится в тени, выходя из нее только для того, чтобы удерживать информанта в русле темы.

Центральная теоретическая проблема книги – переход от физиологии к социальной структуре. Живя в обществе, люди могут удовлетворить свои природные потребности, в том числе и сексуальные, только принимая на себя адекватные ситуации социальные роли. В результате сексуальность, понимаемая в сугубо физиологических терминах, превращается в один из факторов воспроизводства и трансформации социальной структуры.