Этот призыв очень смешно и нелепо звучал в исполнении голого веснушчатого мужика, который по инерции изредка прикрывал свой рыжий организм. Дальше слушать оратора не стали, и как он только такое сказать посмел, то из всех мусорных ведер были выбраны ошметки и объедки, которые и полетели, как артиллерийские снаряды, в пришлые розовые тельца. Дворовый народ возмутился и взбунтовался, почувствовав угрозу тихой размеренной зазаборной жизни. Тут ожил и дворник, довольно долго разбиравшийся в необычной ситуации, поскольку от рождения был глухонемым, но могучим и устрашающим. Звали его Тарас, фамилия у него была звонкая – Трясило, но за глаза имя ему дали Герасим, ведь люди во дворе жили образованные и классику уважали. Тарас был из тех редких соседей, которым обычно несли резать курицу и поручали другие важные и ответственные, но малоприятные дела. Он всегда всех выручал, при этом абсолютно молча, что высоко во дворе ценилось – такие люди всегда были на вес золота. Тарас сначала и не совсем понял, чего хочет ячейка голых людей, которая приперлась в его двор – то ли погорельцы, то ли блаженные, – но, увидев реакцию граждан, мешкать не стал. Он поднял под облака свою грозную огромную метлу и стал крутить ею над головой, как пропеллером, при этом ужасно вытаращив глаза и оскалив ровные крупные зубы. Разогнав застоявшийся воздух и отодвинув чужаков к забору, Тарас опустил метлу и стал спокойно и безучастно подметать у входа, направляя всю пыль на голых. Те закашлялись и отступили, не сказав больше ни слова. Осада была снята. Поэтому никакого особого фурора голая Ирка со товарищи произвести не могла, разве что жителей на этот раз привлекла «высокохудожественная» часть в самом прямом смысле слова – балет ведь проходил высоко и художественно, на крыше. После танцев Ираида, увидев, что публика не расходится, а только прибавляется, выступила с известным романсом, то и дело гладя на пожарников:
Пара гнедых, запряженных с зарею,
Тощих, голодных и грустных на вид,
Вечно бредете вы мелкой рысцою,
Вечно куда-то ваш кучер спешит.
Были когда-то и вы рысаками
И кучеров вы имели лихих,
Ваша хозяйка состарилась с вами,
Пара гнедых! Пара гнедых!..
Ваша хозяйка в старинные годы
Много хозяев имела сама,
Опытных в дом привлекала из моды,
Более ножных сводила с ума.
Таял в объятьях любовник счастливый,
Таял порой капитал у иных;
Часто стоять на конюшне могли вы,
Пара гнедых! Пара гнедых!
Народ внизу смолил сигаретки, кутался со сна в одеяла, и не все понимали, то ли это восхитительный эротический сон, а такое могло только, видимо, присниться, то ли пугающая явь. А Ирка, поводя немалыми грудями, завывала:
Грек из Одессы, еврей из Варшавы,
Юный корнет и седой генерал —
Каждый искал в ней любви и забавы
И на груди у неё засыпал.
Где же они, в какой новой богине
Ищут теперь идеалов своих?
Вы, только вы и верны ей доныне,
Пара гнедых! Пара гнедых!
Вот от чего, запрягаясь с зарею
И голодая по нескольку дней,
Вы продвигаетесь мелкой рысцою
И возбуждаете смех у людей.
Старость, как ночь, вам и ей угрожает,
Говор толпы невозвратно затих,
И только кнут вас порою ласкает,
Пара гнедых! Пара гнедых!
Ночь в нашем дворе тогда явно удалась! Мало ли, вдруг там был сам Булгаков, живший, кстати, неподалеку, на Садовой, и разглядевший какой-то знакомый образ в этой голой грудастой бабе, танцующей на фоне огромной желтой луны?
