– Могут, – согласился Смирнов. – У нас тоже сейчас много живности, и боимся, что отберут. Работаешь, стараешься и всё напрасно. Если отберут, то больше не буду ничего по хозяйству делать, – упрямо заявил он.
– Пётр Егорович, а вы сейчас людей лечите, или уже отошли от этой должности?
– Лечу, друг мой, как же не лечить-то, обращаются за помощью люди даже из дальних деревень, плачут, умоляют помочь, и приходится запрягать лошадь и ехать. Конечно, люди благодарят, деньги дают, а, если вижу, что очень нуждаются, то не беру ничего.
Пока загоняли многочисленную, шумную, стаю гусей и уток в сарай, с неба повалил снег крупными хлопьями, но земля была не тронута морозом, это означало, что снег скоро растает. Семён Александрович решил зайти в амбар посмотреть, не пришёл ли туда сын Петя. В амбаре имелась небольшая печка, и, открывая замок своим ключом, сын иногда приходил туда переночевать. Верещагин сообщил остальным родственникам о своём решении проверить амбар, и почти все пошли в дом, так как уже продрогли. С Семёном Александровичем остался только Пётр Егорович, которому Верещагин кратко рассказал про сына, о том, что он убил милиционера, и теперь скрывается. Пётр Егорович был свой человек и Верещагин знал, что он не выдаст.
Предчувствия отца оказалось не напрасны, на дверях амбара навесного замка не было, а дверь изнутри кто-то запер на засов.
– Петя открой, – постучал в дверь отец.
За дверями послышались шаги и дверь, как и ожидалось, открыл сын. У него был заспанный и потрёпанный вид. Увидев Петра Егоровича, он смущённо поздоровался и пригласил отца и гостя войти в амбар. Пётр Егорович поздравил его с днём именин и пошутил, что сегодня собрались три Петра – это хорошее предзнаменование. Петя зябко поёжился, хотя был одет в овчинный полушубок, и в амбаре было достаточно тепло. Пётр Егорович потрогал его лоб:
– Да у тебя, мил человек, жар. Надо бы измерить температуру. Я с собой всегда вожу в саквояже медицинские принадлежности. Пойдёмте в дом, я осмотрю больного, – сказал он озабоченно.
– Правильно, – согласился Семён Александрович, – хватит скрываться. Тебя, Петя, и так никто не ищет. А, если придут, то пусть предъявят доказательства. Саша адвокат, он сумеет тебя защитить. О том, что ты убил Василия Калачёва, знают только несколько человек. Даже твои сёстры ничего не знают.
– Я убил негодяя, который сдал отца под расстрел, – оправдался перед гостем Петя.
– Да, я знаю, ты правильно поступил, – успокоил его Пётр Егорович.
В доме всем объявили, что Петя заболел и приехал из Данилова, где якобы работал. Его уложили в постель на первом этаже, в комнате, в которой обычно спал отец, там было две кровати. Пётр Егорович достал из саквояжа градусник и медицинскую трубку. Сначала он больного прослушал, а затем дал ему градусник и велел подержать подмышкой.
Через десять минут Петя подал ему градусник, и врач сделал заключение:
– Ничего страшного, обычная простуда.
Рядом с больным, в комнате находились только отец и врач. Другим родственникам близко к нему подходить не разрешили, чтобы не заразились. Сёстры и братья издалека посмотрели на Петю, поздоровались с ним и разошлись. Отцу хотелось без свидетелей поговорить с сыном, чтобы до конца убедиться, что он больше никуда не уйдёт, и запер дверь на крючок. От Петра Егоровича скрывать было нечего, и он мог помочь убедить сына не ввязываться в дальнейшем ни в какие партизанские отряды. На Петю возлагалась большая надежда, как на помощника по тяжёлому крестьянскому труду. Саша, хоть и старший сын, но он закоренелый интеллигент, не мог и гвоздя вбить, чтобы по пальцу не стукнуть, ничего по хозяйству делать не умел. А Серёжа с Колей были слабы здоровьем, очень худенькие, часто болели. В отличие от них, Петя обладал большой физической силой, и у него всё получалось, за что бы он ни взялся.
