– Как же удалось уговорить командира юнкеров? – спросила Евпраксия.
– Наш командир участник боевых действий на германском фронте, и большинство матросов тоже были опытными и обстрелянными, а юнкера шестнадцатилетние пацаны, не нюхавшие пороха. Это был более важный аргумент, против их пулемёта, разъяснил Исаак. – Потом мы сутки охраняли и возили барышень-телеграфисток на машине, одних домой – других им на замену, из дома на работу.
Затем разговор коснулся убийства Кирова. Исаак слышал от знакомых большевиков, что нашли убийцу, им оказался какой-то Николаев из числа охраны, и он входил в группировку под руководством Зиновьева.
Евпраксия не выдержала и высказалась против предстоящих репрессий по всей стране:
– Почему за убийство Кирова, должны теперь отвечать другие люди? – спросила она Исаака. – Ведь по радио так и намекали.
– Я не член центрального комитета, – смутился Исаак, – и, думаю, что вас это не коснётся.
Евпраксия обратила внимание гостей на то, что раньше все отмечали новый год вместе с церковным праздником «Рождеством», а теперь рождество большинство людей перестали отмечать. Это связано с антирелигиозной пропагандой. И тут же все присутствующие признались, что стали атеистами, хотя и до революции в церковь редко ходили.
Сержпинские и Анкудиновы сидели за столом долго, пели песни, слушали радио. Дети весело ходили вокруг ёлки и тоже пели песенку «в лесу родилась ёлочка». В двенадцать часов ночи электростанция перестала работать, и свет выключили, но вместо электрических лампочек Сержпинские зажгли свечи, и стали укладываться спать. Как и в других случаях, гостей уложили на кровати, а сами хозяева легли на полу, на матрасы, набитые сеном. Через два дня Анкудиновы уехали обратно в Мурманск, и Сержпинские ходили на вокзал их провожать.
Глава 6
В Данилов приехали Покровские
В конце февраля 1935 года, в воскресение, Сергей расчищал с утра во дворе снег. В калитку вошли мужчина и женщина, и Сергей не обратил на них внимания: «Мало ли тут ходят, ведь в доме живут ещё три семьи, возможно, это к кому-то из них пришли», – подумал он.
– Уважаемый, не подскажете, где тут живут Сержпинские? – спросил мужчина.
Сергей удивился, что назвали его фамилию, и голос мужчины был очень знакомый. Он вгляделся в его лицо и не поверил своим глазам, перед ним стоял Алик Покровский, его троюродный брат. Алик тоже сразу Сергея не узнал, так как он был в фуфайке и в валенках.
– Алик, это ты? – воскликнул Сергей.
– Серёжа, здравствуй, – обрадовался Алик, – а мы к вам. Это моя жена, Раиса, – представил он молодую, симпатичную женщину, стоявшую рядом с ним, в дорогой шубе.
– Как здоровье тёти Плани? – поинтересовался Алик, – она дома?
– Все дома, сегодня же воскресение. Проходите, – пригласил гостей Серёжа.
Дети ещё спали, хотя на улице было уже светло, а Соня со свекровью занимались своими делами. Евпраксия с утра пораньше сидела за письменным столом и проверяла школьные тетради. Увидев гостей, она радостно с ними поздоровалась и спросила:
– Алик, как поживает твоя мама, как её здоровье?
– Она недавно умерла, – сказал он, снимая пальто. – Поэтому она и письма вам не писала. Несколько месяцев она болела простудой, а потом случился сердечный приступ.
Евпраксия посочувствовала и стала хлопотать на кухне. Соня тоже засуетилась и решила накрыть праздничный стол в большой комнате, ведь это были, в её глазах, очень важные родственники. Она слышала от мужа, что Альберт Михайлович работает большим начальником в Ленинградском ГПУ. Только странно как-то они появились в Данилове, даже не предупредили о своём приезде ни в письмах, ни телеграммой.
