– А у вас разве не встреча?
– Какая разница? Мне нужно воспользоваться шансом.
– Но все-таки, зачем тебе?
– Она мне нравится, – наконец признался Фил.
– Да ты ее видел-то мельком, – Алекс нахмурился. – Постой-ка, на книгах – это было с ней, что ли?
Филипп, ярко вспыхнув, кивнул.
– Надеюсь, это не проблема?
Алекс почему-то развеселился.
– Почему это должно быть для меня проблемой?
– Она же твой агент.
– Мы не встречались, – успокоил его Алекс. – Признаться, Элла меня удивила. И после этого она тебе понравилась?
– Я заинтересован, – пробормотал Фил.
– Лучше я сразу скажу: вы не пара.
– Почему это?
– Долго объяснять.
– Я не тороплюсь. Это потому что я актер, а она агент?
– Ну она любит ретрофильмы, стиль «галстуки опционально», классическую музыку, художников-авангардистов и книги. О чем вы будете разговаривать?
– Я тоже полюблю книги, – запальчиво сказал Фил, – они уже начинают мне нравиться.
– Зачем тебе это?
– Я заинтересован, – повторил Филипп упрямо.
– Тогда просто пригласи ее в кино, – посоветовал Алекс, – а там как пойдет.
– Но как мне понравиться ей, если я ничего о ней не знаю?
– Может, ей понравятся твои старые деньги.
– Если бы все было так просто, – вздохнул Фил. – Но мне почему-то кажется, что ей это не слишком интересно. Подскажи, я ведь знаю про нее только то, что она работает агентом и родом из России.
– Кто тебе сказал, что из России?
– Ну, – Фил растерянно моргнул. – У нее же похожий акцент… И ты сейчас назвал ее фамилию, она ведь на «а».
– Элла из Гомеля.
– А…
– Это в Белоруссии, – уточнил Алекс.
– Ну почти. Я знаю, что столица Белоруссии – Минск, – счел нужным сообщить Фил. Еще он знал, что именно на минском заводе выпускали часы «Луч», одна модель была и в его коллекции – 1816, ставшая победителем на Лейпцигской ярмарке в 1972 году. – А по поводу классики в одежде… С чего бы мне начать?
Одевался Фил, конечно, слегка эксцентрично. Пожалуй, его стиль можно было назвать «Первое что валялось в шкафу и не требовало глажки». Его винтажные часы редко сочетались с одеждой, однако Фила, похоже, это мало волновало. Вот и сейчас на нем были вещи не только разных стилей, но и фасонов и даже пар. Англичане называли это торжественным словом «экстравагантность», а Алекс считал просто фриковатостью. Филу единственному из актеров вещи на площадке для современных сцен подбирал художник по костюмам. Остальные одевались в свое, за исключением, конечно, исторических сцен.
Единственное, с чем у него всегда все было в порядке, – это с носовыми платками. В смысле, они всегда были белыми. Алекс бы даже подумал, что кто-то подарил ему коробку с тысячью штук, и он каждый вечер выбрасывал по платку и каждое утро брал новый, если бы на некоторых из них не попадалась буква S.
– Гленчек, виндзорская клетка, «принц Уэльский», «принц Галльский», аргайл, Эстерхази – выбирай любое.
– Я знаю, что все это одно и то же, – сказал Фил с досадой. Он все-таки был англичанин.
– Они отличаются палитрой, – возразил Алекс. – Гленчек – в черно-белую клетку, а в другие уже добавили цвета33. Аргайл – ромбы. Есть Бëрберри с их «клеткой нова»34. Ладно, не важно. У тебя есть хоть один костюм темного оттенка и туфли к нему?
– Должен быть, – неуверенно ответил Фил, – надо порыться в шкафу.
– Костюм обычно просится на вешалку.
– К чему столько мороки – это же просто одежда, – произнес Филипп с небрежностью человека, у которого всегда были деньги на качественные вещи. Одни его разномастные носки с Бонд-стрит стоили больше, чем польский строитель получал за три дня, но едва ли Фил задумывался об этом.
