Читать онлайн Елена Рафеева - Двойная шутка

Часть 1. Большая шутка

Пролог

– Мне нужны эти часы, – сказал Филипп.

Он был худощав, светловолос и являлся одним из ведущих актеров сериала «Большой знак», который сейчас снимался на Би-Би-Си. Было 14 января 2028 года, самое начало съемок нового сезона. В перерыве между сценами Филипп, опираясь на свою трость вишневого цвета, подошел к кулерам в брейк-зоне и столкнулся с высоким осветителем Александром, жадно пившим из стаканчика. И подумал, что это знак. – А мой знакомый может заинтересоваться моим хронографом – нужна только убедительная легенда.

– У меня завтра полно дел.

– Я могу заплатить!

– Не нуждаюсь, – сказал Александр. Он говорил с небольшим манчестерским акцентом.

– Тогда я буду должен, и при случае…

– Едва ли этот случай настанет, – перебил Александр. – Если это все, то у меня и сейчас полно дел.

– Извините за беспокойство, – расстроенно кивнул Филипп.

– Что ты все время извиняешься, – с досадой произнес осветитель.

– Просто нужно торопиться, – попытался объяснить Филипп, – временный интерес к советским часам пройдет, и уже не получится совершить настолько выгодные сделки.

В этом году советские часы в хорошем состоянии и, главное, с индивидуальной историей действительно получили неожиданный ажиотаж среди любителей.

– Вижу, тебе советские часы не особенно интересны.

– Ну, – Филипп пожал плечами, – я не гонюсь за модой. И, без ложной скромности, разбираюсь в часах почти профессионально.

– Но я не хочу ничего сочинять, – осветитель повернулся и зашагал в сторону базы для хранения светового оборудования, что было довольно-таки невежливо.

– Постойте, наш продюсер Камилла – давняя знакомая моего отца, и… – Филипп прикинул, о чем с ней можно поговорить. На увеличение гонорара она явно не пойдет. – Я могу с ней поговорить.

Осветитель остановился.

– Судя по выговору, у вас есть какое-то театральное образование, – сымпровизировал Филипп. – Колледж, школа. Может, театральный кружок?

– Кружок тоже, да, – кивнул Александр.

Филипп приободрился, довольный своей догадливостью.

– И музыку, наверно, тоже преподавали?

– С какой целью интересуешься?

– Боссы хотят поменять заставку сериала, – стал объяснять Филипп, – вместо мелодии пустить песню, и сейчас ищут исполнителя. Я бы мог поговорить с Камиллой, и она бы устроила для вас прослушивание …

В его тонких чертах была легкая, почти неуловимая асимметрия, и если бы Александр никогда с этим не сталкивался, он бы даже ее не заметил. Но он сталкивался, и он заметил.

– Окей, что нужно сделать?

– Вам просто нужно сыграть русского, – сообщил Филипп, – который от нужды продает семейный раритет.

– А на самом деле? – уточнил осветитель.

– Это часы «Победа», я купил их у одного коллекционера.

– То есть это подлог?

– Вовсе нет, – возразил Филипп, – всего лишь хитрость. Эти часы не поддельные, они выпущены в 1951 году на Самарском заводе в лимитированной серии, весь вопрос лишь в провенансе. Они ведь действительно могли оказаться вашей семейной реликвией! Я прошу лишь немного приукрасить историю.

Александр сомневался – все равно это чем-то напоминало подлог.

– Мне очень нужны его часы, – признался Филипп, который мысленно уже называл эти часы своими.

– И что, у тебя нет ни одного доверенного человека?

– Что за вопрос? Есть, конечно, – с достоинством ответил Филипп, – я просто не хочу их беспокоить.

– Хм, – произнес осветитель.

Глава 1. Первая сделка

– Он хороший русский, я ручаюсь, – сказал Филипп.

Была январская суббота, начало шестого, и в лаунж-зоне отеля «Коринфия» в Вестминстере сервировали стол к послеобеденному чаепитию. Рядом с фарфоровым чайным сервизом с молочником на этажерке высились конноли, заварные булочки с маракуйей, сандвичи с копченым лососем и брауни с шоколадным кремом. Чуть поодаль стояли бокалы с шампанским.

– Ладно, – кивнул его однокашник Харвей, – поверю тебе на слово. – Он повернулся к Александру: – Вы действительно хороший русский?

– Вы даже не представляете, – усмехнулся он в ответ, – насколько я плохой русский. Однако часы отменные.

– Он мой коллега, – сказал Филипп, – тоже актер.

– Что-то я не слышу акцента.

– Во-первых, он умеет говорить без акцента, он же актер.

– Надо же, – Джеймс Харвей явно не поверил. Он был владельцем хронографа XVIII века, по поводу которого Филипп уже полгода пытался сторговаться. Лондонскую резиденцию Харвеи продали, так что Джеймс жил в Икторпе, а будучи в городе, останавливался обычно здесь. – А во-вторых?

– Я играю в пабном театре, – на чистом английском, разве что с легким манчестерским акцентом сказал Александр. Мог хотя бы попытаться изобразить жесткое «р», «т» или «в», с досадой подумал Филипп.

– А что за театр?

– «Плезант».

– Что-то не слышал.

– Он небольшой, на шестьдесят мест, – пояснил Александр, – в Айлингтоне неподалеку от Каледониан-роуд. Именно там шла пьеса «Король говорит», когда мать режиссера Тома Хупера пришла на представление, а потом рассказала о ней сыну. И он снял фильм.

– Не хожу в пабные театры, – признался Харвей.

– Как бы то ни было, часы первоклассные, – сказал Александр. Это были часы «Победа» калибра 2602, выпущенные в 1951 году, в честь советско-китайского договора о дружбе, и потому с китайскими иероглифами. Двойная экзотика. – Они достались мне от отца, а тому от деда. Однажды они даже защитили его от пули. Потом в мастерской починили, и они стали как новенькие – даже не скажешь, что на них была кровь.

– От пули на войне? – уточнил Харвей.

Филипп ощутил, как на лбу выступили капли пота. Это был вопрос с подвохом. Упомянул ли он, что часы выпущены в 51-м? Если нет, то пиши пропало.

– Нет, просто от шальной бандитской пули. Часы ведь выпущены в пятьдесят первом, после победы. К тому же моему деду на начало войны исполнилось только пять лет. Сражался мой прадед, и он всю войну прошел без всяких часов. Только под Берлином приобрел трофейные.

– Почему же вы их продаете?

– Жизнь в Лондоне дорогая, – кратко сказал Александр.

Харвей еще немного посомневался.

– Дайте рассмотреть.

Александр протянул ему советский хронограф с белым матовым циферблатом, кафедральными стрелками и раритетными иероглифами.

– Мечта любого коллекционера, – заметил Филипп. – Только посмотри на иероглифы!

– Ладно, по рукам, – после еще одной драматической паузы кивнул Харвей и вытащил свой хронограф. Это были часы работы мастера Хентона Брауна 1730 года с корпусом, украшенным высокорельефной чеканкой с изображением сцены «Семейство Дария перед Александром»1. Особенно Филиппа привлекали в них золоченый рельефный чеканный циферблат и стальные вороненые стрелки в стиле «таракан и кочерга». Они выпили шампанского, как бы скрепляя сделку.

Получив вожделенные часы и выйдя из «Коринфии», Филипп шумно выдохнул.

– Хорошо вы придумали про историю.

– Это реальная история, только не с «Победой». У деда были те трофейные, и выглядели они потом не очень. Дед, конечно, отдавал мастеру…

– А что за модель? – деловито уточнил Филипп.

– Не знаю, какие-то швейцарские.

– Они еще ходят?

– Когда я видел их в последний раз, ходили.

– Значит, они не с вами?

– Нет, у брата.

– Он старший?

– Что за допрос? – возмутился Александр. – Дед оставил их мне, я брату, вот и все. Я бы их все равно рано или поздно потерял или разбил. Не любят меня как-то часы, всё время норовят сбежать или сломаться.

– А ваш брат не согласился бы продать их мне, скажем, за тысячу фунтов? – осторожно спросил Филипп.

Александр удивленно на него посмотрел.

– Можно за две, – добавил Филипп, – но это максимум. Если серия не лимитированная, то не представляет особой исторической ценности, меня заинтересовала их индивидуальная история.

– Они гнутые, потрепанные жизнью и они не продаются, – решительно сказал Александр.

– Может, за три? – с надеждой спросил Филипп.

– Давай закроем этот вопрос.

– Вам не понять, вы не коллекционер, – вздохнул Филипп. Это было похоже на неутолимую жажду, и сколько бы часов ни прибавлялось в коллекции, ему все равно казалось, что их слишком мало.

– Брат не будет их продавать.

– Хотя бы спросите у него. Это же три тысячи фунтов!

– Это просто деньги, которые однажды закончатся, а часы останутся.

Филипп уныло кивнул. Собственно, эта мысль когда-то и сделала его коллекционером (и еще семейное наследие).

– Я подумал, может, этим вечером вы бы еще могли подыграть?

– Опять рассказать эту историю? – усмехнулся Александр.

– Нет, съездить на встречу на Грин-Лейнс. Ничего особенного, просто хочу купить еще одни часы с рук.

– Съезди с таксистом.

– Мне нужно, чтобы меня не ограбили в момент или после сделки, а таксист и сам может ограбить.

– Что-то мне подсказывает, что я об этом пожалею, – вздохнул Александр и взъерошил темно-русые волосы. – Ладно, давай только быстро.

– Моя машина домчит в три счета, – заверил Филипп.

***

У Филиппа был синий «Ягуар», и он вел его очень аккуратно, мягко выражаясь.

– Ты всегда водишь так медленно? – поинтересовался Александр.

– Я стараюсь не нарушать правила, – пояснил Филипп, ища место для стоянки.

Не успел он припарковаться, как к ним подошел турок-продавец и показал «товар».

Филипп вылез из машины и попросил дать хронограф в руки. Он был в зеленом пуховике насыщенного изумрудного цвета, как лист на снегу, невесть как дотянувший до зимы.

Поколебавшись, продавец протянул их. Филипп повертел их, присмотрелся и вернул назад, покачав головой:

– Это жалкая подделка.

– Может, и подделка, но не жалкая! – оскорбился турок, и в принципе его можно было понять. В строгом смысле это и не было подделкой. Это были дорогие часы «Патек Филипп», только они никогда не принадлежали китайскому императору и никогда не были в Союзе. Потому что на задней стороне крышки отсутствовала дарственная надпись. И от возмущения продавец полез в драку. Но в драке с Александром долго не продержался, поэтому быстро остыл. Однако в этой неприятной сцене слегка пострадало пальто Александра, по виду вполне еще новое.

– Разве нельзя покупать часы в магазинах или на всяких там аукционах, – с досадой спросил он на обратном пути, – как полагается?

– Эта модель считается утерянной, – ответил Филипп. От расстройства он сел на пассажирское кресло – он-то уже предвкушал, как наденет этот хронометр на руку. – Я все ждал, что она всплывет на аукционах, но пока глухо.

  Над зеркалом заднего вида висело фото часов.

– Это из-за них движуха? – поинтересовался Александр. – Они ведь ношеные?

– Не просто ношеные, – вздохнул Филипп. – Это модель «Патек» тридцать седьмого года с вечным календарем, а главное, принадлежали они китайскому императору2. Император побывал в советском плену, подружился там со своим переводчиком Георгием, а когда освободился, подарил их Георгию. Якобы еще сказал на прощание, что кроме водонепроницаемости часы обладают функцией замедления времени. Как он выразился, разовой остановкой секунды. Наверно, неточный перевод. В последний раз официально они всплывали в Швейцарии в девяностые. Теперь, если найдутся, будут стоить еще дороже благодаря своему провенансу. Но я все равно их раздобуду, – убежденно закончил он. Радовало, по крайней мере, что удалось заполучить хронограф Харвея.

– Может, владелец не захочет их продавать.

– Я предложу цену побольше.

– Не всегда дело в цене, – заметил Александр.

– Почти всегда дело в цене, – упрямо сказал Филипп. – Вы всегда так лихачите?