Апартаменты эти, кстати, были в императорском дворце гостевыми и вовсе не принадлежали принцессе Виктории, то есть мне. Дело в том, что никто из наследников престола, кроме сына нынешнего императора, того самого Ярика, который представился моим другом в больнице, не мог жить во дворце императора. Лишь потому, что здешние медики пришли к выводу, что моё состояние всё ещё нестабильно, было решено разрешить мне задержаться на некоторое время в столице, где уход за моим здоровьем будет наилучшим. Насчёт моего обычного места жительства, то вроде как у моего местного отца в империи есть свой собственный регион, которым он правит, как наместник. То же самое касалось и его брата, Александра, что первым окликнул меня в божественном храме после случившегося. И вот опять. Прямо мурашки по телу побежали, когда я вспомнила эту сцену.
Я думала, что всё, конец, когда на вид строгий и задумчивый император в парадной форме и с короной на голове спускался ко мне из своей ложи. Вот только, когда я уже приготовилась оправдываться, вместо того, чтобы отругать меня, император прижал моё небольшое тело к себе и крепко обнял. Этот на вид шестидесятилетний старик с морщинами на лице, пронзительными светлыми глазами и короткими седыми волосами, на удивление, оказался стойким и крепким мужичком. Звали его, как я позже узнала, Григорий Восьмой Шереметьев, и он не был моим родным дедом, всего лишь двоюродным. Однако от него я почувствовала то тепло, которого в моём детстве никогда не было.
Более того, буквально через минуту-две в божественный храм ввалились мать и отец принцессы. Вроде как они тотчас воспользовались телепортом из своего региона в столицу после того, как Лидия сообщила им о моём пробуждении. И пока отец, принц Виктор, под два метра ростом с тёмными волосами, зачёсанными набок в строгой причёске, стоял слегка в стороне, моя мать Светлана, что ростом была ему всего лишь по грудь, душила меня в своих объятиях. И это было странно. Я, которая даже не помнила своей матери в родном мире, вдруг почувствовала себя по-настоящему необычно и даже как-то растерялась. В то же время во мне как будто распространились уют и спокойствие.
Единственное, что меня насторожило: когда я спросила у матери, почему их с отцом не было на ритуале, та ответила довольно расплывчато. Мол, у них были дела в своём регионе по организации прощания со мною. При этом она как-то странно поглядывала на моего отца, своего мужа, как будто в страхе от того, что какое-то её слово может прийтись ему не по вкусу. У них в семье патриархальная диктатура, что ли? Хотя учитывая нравы этой эпохи в моём мире, подобное неудивительно.
Позже Лида «по секрету» всё-таки рассказала мне, почему мои родители отсутствовали на столь важном мероприятии. Несмотря на правила, моя мать наотрез отказывалась отключать меня от дыхательного артефакта даже через полгода комы. Когда она узнала, что дата моих похорон уже назначена, несколько раз устраивала истерику в императорском дворце, и даже ворвалась на собрание императора с министрами, чем подорвала авторитет его величества. В итоге, в качестве наказания ей и её мужу, который «не уследил за женой», было запрещено пребывать во дворце во время ритуала во избежание новых неприятных инцидентов.
К тому же, я наконец разобралась, что ритуал по изменению очередности наследования и похороны – далеко не одно и то же. В общем, после того как ритуал закончился бы, Олег должен был приготовить моё тело к отправке в регион, которым мой отец правил, как наместник. Там родители приняли бы его и провели мою похоронную церемонию с подобающими почестями, пока основные поминки, связанные с кончиной одного из наследников, прошли бы в столице. Их, кстати, уже можно было посетить моему отцу, но не матери.
