Марина взглянула в лицо партнера. Очень серьезен. В глазах у него затаилось такое… Внезапная догадка удивила Марину, и она, словно невзначай, задела бедром зону под полами смокинга. И вздрогнула всем телом в его руках: не одна она в этом зале была так сокрушительно возбуждена. На его смуглом лице, застывшем, словно монолит, не дрогнуло ни единой черты. Он вел ее в следующем па невозмутимо и ровно. Зверя выдавало лишь дыхание. И еще выражение глаз, оно стало опасным. Этот танец захватывал их не меньше, чем танго. Скользнула тыльной стороной ладони по его паху – как бы невзначай, глаза прикрыла, дрогнула губами. Тихий шепот: "Что ты натворила?"
Ей нравилось. И влажное белье, и болезненно чувствительная грудь, и эта каменная твердость, которую она ласкала все чаще, будто бы случайно. И его дыхание. В очередной раз на него взглянув, она вдруг остро поняла по теряющему невозмутимость лицу и вздрагивающим ноздрям – вот сейчас он точно сорвется. Разнесет этот зал, возьмет ее прямо тут, на паркете. От крушения их спасла так вовремя закончившаяся музыка. Они ускользнули в сторону, и Арат уверенным шагом продвигался к выходу, подталкивая ее впереди себя.
Но в самом конце их пути, почти у дверей, выход к лифтам преградило неожиданное препятствие в виде генерального директора АЛРОСа во всей его красе. Он остановил Марину, прищуриваясь и пытаясь лучше ее разглядеть, и стал подробно расспрашивать о всякой ерунде, типа погоды в Нью-Йорке. Зачем? Она стояла в тени колонны, сзади Арат. Новому директору русской алмазной империи было практически его не видно. К тому же плоские азиатские лица с одинаково— узкими глазами в последние дни слились для него в один бесконечный поток, где Марина была заметным и приятным глазу маячком. Он не спешил заканчивать беседу, вечер ведь и правда был еще в самом разгаре. Вдруг Марина ощутила сзади, как монгол шагнул вперед, плотно к ней прижимаясь. Крепкая и горячая рука осторожно исследовала секреты подола ее платья. Вот он – вход в преисподнюю. Всего чуть меньше часа назад совершенно другая рука скользила этим же путем, вызывая брезгливость и холод. А сейчас ей хотелось развести ноги и хрипло мурлыкнуть, словно мартовская кошка. Чтобы ее кот громко заурчал и схватился зубами за пушистую шкуру загривка. Черт возьми! Вот куда он?.. Отступать было некуда, впереди важный собеседник, к счастью, подслеповатый, хмельной и весьма увлеченный своим монологом. Позади эта горячая ладонь, скользящая уже по самой коже. Медленно, чувственно, дерзко.
— Ах! – пальцы монгола преодолели препятствие в виде полоски кружевного белья и мягко вплывали ей в лоно. Влажное, будто вечно их там дожидались. Медленная пытка.
— Вы что-то сказали? – будь ее собеседник хоть чуточку более трезв, он давно бы заметил и ее расширившиеся глаза, и сбивчивое дыхание, и то, что Марина переминалась с ноги на ногу, будто коза на горной тропе.
— Нет, простите. После танца немного скрутило лодыжку.
Отчетливый тихий смешок прямо в спину, и вторая рука.
"Что он делает, Боже! Как можно, а если увидят?" Справедливости ради, она отлично понимала, что увидеть их не сможет никто. Сзади Арат надежно прикрывал их игры широкой спиной в черном смокинге, спереди все загораживал ее обширный и навязчивый собеседник, с двух сторон незыблемо стояли мраморные колонны.
Остро, жарко и стыдно. Пальцы были везде, скользили, проникали, ласкали. Все тело пульсировало от возбуждения. Марина задыхалась от этой атаки, совсем как там – в душе. Но теперь она даже не видела его – виновника ее падения. Мало того не смела даже пошевелиться. Сжимала бедрами его руки, хватала воздух губами, кусала щеку изнутри, понимая, что еще чуть-чуть, и она просто тут упадет прямо под ноги этим мужчинам. Проклятие! Голова закружилась, лицо покраснело, заложило уши. Знакомься, Марина, твой первый прилюдный оргазм.
