Монголии были нужны не просто выгодные условия, это было не так сложно. У его страны не было технологических возможностей для сложного процесса разработки кимберлитовых трубок. И техники не было, и обученных кадров. Приобрести – очень долго и дорого. Открывать целые ВУЗы и НИИ только ради процесса? Это значило лишь затянуть его на десятилетия. Вопрос разработки месторождений вставал ребром не впервые. И всегда упирался в неразрешимые проблемы. Арат лично создал план их решения (очень он любил планы). Американцы предлагали выгодные условия, а русские – не полную экспансию алмазоносного нагорья, как De Vossen, а полный цикл обучения кадров, технику, технологии, инвестиции. За русских были и давно отработанные транспортные связи с соседями, и политическая ситуация, даже вечно во всем сомневающиеся соседи – китайцы. Против них лишь глобалисты.
Что же, завтра они опускают забрала, и вперед. А сегодня лишь отдых и сон. Он запретит себе думать о ней. Ставки так высоки, что он сможет. У него просто нет права проиграть.
***
Марина не ложилась спать, не раздевалась даже – ждала. Не может он не прийти. Не может делать вид, что между ними ничего больше нет! Ее всю трясло от волнения. Что она ему скажет? Раскричится? Устроит скандал? Обвинит... в чем? Или просто кинется ему на шею, заплачет и скажет, что очень скучала? А он?
Нервно расхаживала по номеру, забыв даже снять туфли. Потирала обнаженные плечи, дрожа. Выпила три стакана воды, не чувствуя жажды. Снова и снова бросалась к дверям, улавливая шаги в коридоре. Включила телевизор, услышала русскую речь, тут же убавила звук. Пусть себе бормочет, создавая иллюзию присутствия.
Включила телефон: ну конечно, он не может ей позвонить на американский номер, а мессенджеры она тут не устанавливала! Наверное, он ей писал, пишет... а она…Быстро установила все, что помнила.
Телефон тут же завибрировал, взрываясь уведомлениями. Ее интересовал только один контакт.
Не в сети.
Последнее сообщение позавчера.
Фото ее, Марины, экзаменационной работы прямо с выставки "Мы здесь целовались..." Значит, он все же туда приходил. Он был там, вырывался, пришел. А она… убежала с Георгом, опять наступая на прежние грабли.
Непринятые звонки от него и от Алекса. Конечно же, сговор ее монголоидов.
Выше листнула:
"Маленький, ты прости, но меня дела не отпускают."
"Не молчи, я не смог, и мне больно".
"Не надо так с нами, Малыш, ты сама потом будешь жалеть, и наверное, плакать."
Дальше – молчание. Уронила телефон на постель, закрыла лицо руками. Слез не было, хотя лучше б были. Вытолкнуть все из себя, выжать до капли эту боль.
Курица безмозглая, разобиделась она, вы поглядите! Было бы на что! Подумаешь, выставка! Не пришел он, не смог, не успел. До выставок ли дипломату? Или кто он там? Надо было слушать внимательнее. Глядишь, и узнала бы, наконец, о своем Соболе, хоть что-то. Хотя он тоже хорош, мог бы и намекнуть. Сам ничего ей не рассказывал. Прятался. Не доверял.
И правильно не доверял: каким-то непонятным образом они оказались по разные стороны баррикад.
Но неужели он теперь и в самом деле ее за это возненавидит? Неужели не нужна больше? Глубоко вздохнула, запрокинула голову, забралась под одеяло, пытаясь хоть немного согреться.
Марина так и уснула потом, прямо в платье. Проснулась на рассвете от звонка будильника нисколько не отдохнувшая, всклокоченная, жутко разбитая.
