— Катя, …! — Клим хрипло ругнулся сквозь зубы, она улыбнулась и закрыла глаза. Было так спокойно обнимать его, как будто в нее вливалась его сила, его уверенность, он с ней, и теперь все будет хорошо…
Катер мягко причалил, и Катя открыла глаза. Они стояли в небольшой заводи у внушительно нависающего над водой дома — выходит, доплыли до «большой воды»? От причала прямо к навесной террасе вела лестница, а сама терраса была выполнена в виде палубы корабля. Наверное, днем дом напоминал спрятанную за ивами пиратскую шхуну, Катя его точно не видела, потому что она бы такое чудо ни за что не пропустила.
— Что это за дом, Клим? — спросила тихонько, все еще держась за его ногу. — Там кто-то есть?
— Никого, — Клим легко вскочил на причал и протянул руку Кате, — это дом моего дяди, и катер его, он улетел на рыбалку.
— Улетел?
— Да, в Мексику, в Кабо-Сан-Лукас, там говорят очень крутая рыбалка.
Он наклонился и поднял ее, привлекая к себе, проводя рукой по волосам, в его глазах отражались блики лунной дорожки, и Катя замерла, настолько завораживающе сейчас выглядели эти глаза.
— Ты очень красивая, — сказал он, вглядываясь в ее лицо, и у нее все перевернулось от этого взгляда. И дальше вырвалось совершенно непроизвольно:
— Я хочу тебя, Клим.
Это сработало как спусковой механизм. Аверин подхватил ее на руки и легко взбежал по лестнице к дому. В этот раз добраться до спальни у обоих просто не хватило выдержки. Клим целовал ее так ненасытно, так жадно, будто теперь в свою очередь напитывался ею через поцелуи.
— Моя, ты же моя, а от меня сбежала… — горячий шепот проникал в подкорку вместе с запахом этого до одури желанного мужчины. Теперь, выходит, ее мужчины…
Губы, пальцы, руки. Поцелуи как укусы, прикосновения как ожоги, объятия как схватка… И ничего она себе не надумала, правда, все так и было. Они с Климом слились буквально в одно целое, и никогда она не ощущала себя такой эфемерной, такой невесомой. Переплетение их тел — самое гармоничное и правильное, что могло случиться в этом мире, но более этого она чувствовала переплетение душ, это и радовало и пугало одновременно.
Каким-то совсем дальним уголком сознания, по удивительной случайности не затуманенным, Катя понимала, что все происходящее закономерно, и то, что они должны были встретиться — лишь вопрос времени. А потом частое, рваное дыхание Клима слилось с ее дыханием, таким же частым и прерывистым, и она вовсе лишилась способности думать, проваливаясь вслед за ним в черную дыру взрывных, как фейерверки, ощущений.
— Как я жил без тебя это время? — повторил он, когда смог, наконец, унять бешено колотящееся сердце и уравнять дыхание.
— Не знаю, Клим, — она продолжала тереться лицом о его грудь, всю в бисеринках пота, она сама была мокрая, но оторваться от Аверина сил не нашлось.
— Все так, как и было, — глухо проговорил он, переворачиваясь на спину и устраивая Катю на груди, — я думал что мне приснилось.
— Что приснилось? — она слушала как бьется его сердце, прижавшись к широкой грудной клетке.
— Ты приснилась. Я иногда так и думал, когда искал тебя и нигде найти не мог, — Клим играл ее прядями, пропуская через пальцы и пряча в них лицо. — В страшном сне не мог представить, что ты просто подслушала разговор. Периодически доставал коробку с твоими туфлями, чтобы убедиться, что ты реально существуешь.
— Тогда почему, Клим, — Катя подтянулась поближе и сложила подбородок на сложенные руки, глядя ему в глаза, — почему ты мне все время лжешь?
