– Вы из этого дома? – спросила я. – Всех знаете, кто на этом этаже живет?
Все четверо смотрели на меня молча. Взгляды их, особенно девушек, можно было бы счесть высокомерными, если бы я не понимала, что это всего лишь защитная реакция не очень уверенных в себе подростков. Сама такой была, не успела еще забыть обостренное чувство недоверия, с которым в этом возрасте относишься к взрослым и всем их жизненным ценностям. Впрочем, я и не рассчитывала, что они наперебой бросятся мне отвечать.
– Я слышала, отсюда вчера девушка упала… – сказала я, наблюдая за их реакцией. – Это правда?
– Вам-то что? – мельком скользнув по моей фигуре, сказала одна из девушек, симпатичная, в огромных очках в тонкой оправе, смотревшая на меня сверху вниз, – туфли у нее были на такой платформе, что ходить в них можно было только обладая определенными цирковыми навыками.
– Я репортер, – улыбнулась я. – Из газеты «Свидетель». Слышали про такую?
Оба юноши, и худой вихрастый блондин, и коротко стриженный крепыш в борцовке, уже смотрели на меня скорее с интересом, чем с неприязнью. Не знаю, что было этому причиной.
То ли упоминание о популярной в городе газете, то ли мои длинные стройные ноги. Юношеская сексуальная озабоченность – самая откровенная вещь в мире, как бы ни старались ее скрыть эти самые юноши. И напрасно, по-моему, стараются, – только теряют при этом свою непосредственность и свободу в общении.
На девушек я, напротив, не произвела никакого впечатления ни своей репортерской профессией, ни стройной фигурой. Они, наверное, тоже уловили реакцию юношей на меня, и эта реакция им очень не понравилась. Особенно той, в очках. Она наверняка была лидером в этой компании и не хотела уступать это лидерство никаким красивым «теткам», даже временно.
– И? – спросила она.
– Что «и»? – не поняла я.
– И что из того, что вы репортер?
Сказано было это таким тоном, что я почти услышала, как в голове у нее промелькнуло непроизнесенное ею вслух начало фразы: «Объясняю для бестолковых!» Я вздохнула. Не люблю связываться с людьми, которые бросаются защищать то, на что никто и не думает покушаться.
– Из этого следует одна очень простая вещь, – ответила я. – Если бы вы хотя бы иногда читали «Свидетеля», то сразу поняли бы, что мое появление здесь продиктовано не праздным любопытством. И быстро сообразили бы, что у нашей редакции есть своя версия относительно вчерашнего происшествия и она сильно отличается от той, которой придерживается милиция… А если конкретнее, то мы сомневаемся, что вчера здесь произошло самоубийство.
Вихрастый парень смотрел на меня с большим интересом, еще бы, я придерживалась той же версии, что и он. Правда, и во взгляде стриженого крепыша заметила не меньший интерес, но, кажется, больше к моим ногам, чем к моим словам. Я почему-то была уверена, что мальчишеский басок принадлежал именно ему.
Но оказалось, что я совершенно не права.
– Я же тебе говорил, не прыгала она! – произнес крепыш неожиданно для меня ломающимся тенорком. – Если бы сама прыгала – дальше бы улетела!
– А вы не могли бы мне показать, куда она упала? – спросила я, чувствуя, что с парнями у меня контакт уже установлен. Мне всегда гораздо труднее найти общий язык с девочками или девушками.
– А вон, смотри! – тут же воскликнул высокий вихрастый парень баском и, перегнувшись через ограждение, рукой показал куда-то вниз.
