– Давай, давай! Сам еще прыгни, чтобы показать, как она летела! – насмешливо произнесла девушка в очках и пошла к лестнице. – Смотреть противно, как вы на нее облизываетесь!
– Я тоже пойду, да, мальчики? – робко спросила вторая девушка, не произнесшая до того ни слова.
– Топай! Догоняй очкастую! – напутствовал ее крепыш и повернулся ко мне. – Я ему только что объяснял, что, когда прыгаешь, отталкиваешься ногами. Даже если разбиться хочешь – все равно оттолкнешься, чтобы не на газон попасть, а на асфальтовую дорожку. Я не знаю, конечно, что думают перед смертью самоубийцы, но, наверное, она не хотела бы попасть на газонное ограждение… Прыгнула бы дальше.
– Я тоже не знаю, о чем думают самоубийцы, – сказала я, – если им так уж не хочется жить, какая разница – куда падать?
– А они об этом и не думают, – возразил крепыш. – Это у них само получается. Они же все равно боли боятся. И им кажется, что на ограду падать больнее, чем на асфальт. И еще они думают, что на газоне – не разобьешься насмерть, там земля мягкая…
«Какие глубокие познания психологии самоубийц! – усмехнулась я про себя. – Надо же!»
– Слушая тебя, можно подумать, что не один самоубийца тебе исповедовался перед смертью, – сказала я вслух. – Но в твоих умозаключениях есть одна маленькая неточность. Ты рассуждаешь, а им было не до того, чтобы рассуждать. У них в жизни была большая боль, чем та, которая ждала их там, внизу…
Я показала рукой вниз, где метрах в пяти от подъезда хорошо виднелось сверху темное пятно, которое внизу было незаметно. Я сразу поняла, что это и есть то самое место, куда упала Геля Сереброва.
– Так вы из этого дома? – вновь спросила я. – Всех здесь знаете?
– Почти всех, – сказал крепыш. – На пятом и седьмом две семьи недавно только сюда переехали, их я не знаю. А остальные давно тут живут.
– А здесь, на одиннадцатом, живет кто-то, к кому могла прийти эта девушка? – спросила я. – Ну, парни, девушки молодые?
– В сто двенадцатой живет парень, Славка, – сказал высокий. – Но у него мать всегда дома, она дома работает, цветы бумажные делает. Если к нему, то мать бы ее обязательно увидела.
– Да чего ты лепишь?! – возразил крепыш. – Славка как раз на Волгу уехал со своей Ленкой. Да и не стал бы он домой девиц приглашать. Во-первых, у него мать дома, во-вторых, он женится скоро, на Ленке.
– Ну и что, что женится! – возразил вихрастый. – Это ничего не значит. Может, он, наоборот, перед свадьбой погулять захотел?
– Да что он, совсем долбанутый, что ли? – возмутился крепыш. – Не дома ж он собирался…
Парень замолчал, взглянув на меня смущенно, и заметно покраснел.
– Подождите, ребята! – вмешалась я в их спор. – Давайте представимся друг другу, а то очень неудобно разговаривать. Меня зовут Ольга…
Я чуть было не добавила – «Юрьевна», но вовремя остановилась, почувствовав, что это сразу нас отдалило бы.
– Я Александр, – сказал крепыш. – А это Серый.
– Сам ты серый! – возмутился вихрастый и представился: – Сергей.
– Сережа, – сказала я, – со Славой, который жениться собрался, я все поняла, вряд ли эта девушка была его знакомой. Больше нет никаких предположений?
Тот наморщил нос и поджал губы, соображая.
– Ну, если только родственники ее тут живут, – сказал он. – А так больше вроде не к кому ей было идти. Ни парней, ни девушек никаких на одиннадцатом этаже, кроме Славки, нет.
– Родственников у нее здесь тоже быть не может, – сказала я уверенно.
