– Могу вас прямо к университету подбросить.
– Не стоит, – поспешно сказала Тоня, – мы так дойдём.
– Как знаете.
На стоянке распрощались – боец невидимого фронта пообещал, что в скором времени опять позвонит, и удалился в свою «контору», студенты же побрели в сторону вокзала. Залитая солнцем улица шумела на разные голоса – на прогулку, похоже, выбрались все, кто не был занят срочной работой. Городская суета успокаивала, напряжение слегка отпустило, и Юра, чтобы не зацикливаться на мыслях о «чёрной метке», попросил:
– Расскажи мне про этот твой Алатырь. Подробности какие-нибудь. А то вы там диспутировали, а я стоял дурак дураком.
– Подробно я и сама не знаю, я ж не энциклопедия.
– Ну в двух словах хотя бы.
– Ладно, уговорил. Только мне шпаргалка нужна.
С трудом отыскав свободную лавочку, они сели в тени каштана. Тоня взяла планшет и, подключившись к библиотеке, пару минут листала какие-то документы, после чего доложила:
– Ага, ну вот. Был такой «Стих о Голубиной книге». Считалось, что он иллюстрирует народные христианские представления на Руси. Правда, по другой версии, это – языческий древний текст, который только замаскирован под христианский. А ещё говорили, что это… так, погоди, сейчас процитирую… славянский космогонический миф, имеющий общеиндоевропейские корни.
– Общеиндоевропейские? – повторил он с некоторым трудом. – Крутое слово, надо запомнить. А суть у этого мифа в чём?
– Мудрый царь объясняет устройство мира. Ну и, среди прочего, говорит, что «белый Латырь-камень всем камням мати». А в другом варианте – «белый Латырь-камень всем камням отец».
– Почему отец?
– Потому что «с-под камушка, с-под белаго Латыря протекли реки, реки быстрые по всей земле, по всей вселенной, всему миру на исцеление, всему миру на пропитание».
Юра поскрёб в затылке, но так и не придумал в ответ ничего интеллектуального. Пробурчал:
– Ладно, отличница. Вырубай свою шпаргалку.
– Что, спёкся? – она хихикнула. – А то я могу ещё зачитать. В подробностях, мне нетрудно – «про все мудрости повселенныя».
– Смилуйся, государыня-матушка! Пойдём лучше погуляем.
– Нет, Юра, – вздохнула Тоня, – ты как хочешь, а я сейчас на занятия. Посижу, поскучаю там для разнообразия, переключусь немного. А то мне от этих комитетских интриг немного не по себе. Только не обижайся, ладно?
– На тебя-то за что? Если уж обижаться, то на этого кренделя. Задурил нам голову и слинял с чувством выполненного долга. То есть я не хочу сказать, что Алатырь твой – совсем уж бред…
– Я понимаю. Просто эта история, она… как бы это сказать… слишком высокохудожественная, что ли. Не бывает такого в реальной жизни – это я тебе как заслуженный эскапист говорю.
Они посмеялись и, встав со скамейки, двинулись дальше. Шли не спеша. Экскурсия в горы заняла не так много времени – в университете заканчивалась только первая пара.
Он подумал, что насчёт «художественности» Тоня права. Судя по всему, красивые байки Фархутдинов подготовил заранее – причём индивидуально для каждого из студентов. Он, собственно, этого не скрывал. Вопрос – зачем это было нужно?
Впрочем, сейчас важнее другое – знал ли комитетчик о Юриной «чёрной метке»? Напрашивается мысль – да, знал, поэтому и устроил поездку, и Юра помог ему отыскать наскальную роспись. Или наоборот – Фархутдинов был в курсе, что именно в этом месте под лишайником есть картинка, и хотел проверить, найдёт ли её студент. И тот не подвёл, оправдал доверие…
