Император положил ладонь мне на плечо и шепнул в самое ухо:
– Прикажи ей освежевать себя саму. Пусть начнет с рук.
Я покосилась на него, пытаясь сообразить, какую игру он затеял. Почему не приказал сам? Император смотрел на меня, на его вечно юном лице застыла безжалостная улыбка.
– Приказывай, грандесса.
Итак, он желает, чтобы ответственность за то, что сейчас произойдет, легла на меня. Очень хорошо.
– Сафьянка, срежь кожу со своих рук, – произнесла я.
Та повиновалась…
Челядинка завывала в агонии. Император повелел перейти к ногам. Я передала приказ. Кожа Сафьянки свисала окровавленными полосами, слезы градом катились по ее лицу, пока она заживо кромсала себя на кусочки.
Все это время император не сводил с меня глаз. Тут только я поняла: он ждет моей реакции. Меня жестокость не смущала – давала себя знать моя природа, – однако Сидонию происходящее бы привело в смятение, как и любого обыкновенного человека. Однако я почувствовала, что любое проявление страха вдохновит императора на новые трюки. Что бы на моем месте сделала Дония?
Я смотрела на визжащую челядинку, покорно резавшую себя. Ее крики заглушали все прочие звуки. Мой взгляд бессмысленно скользил вокруг, я же пыталась сообразить, какой реакции ждет от меня правитель. Многие из грандов и грандесс выглядели неважно. Одни боязливо отводили глаза, другие смотрели сквозь Сафьянку, словно не видя ее. Очень немногие откровенно наслаждались зрелищем.
Сидония не стояла бы сейчас столбом, наблюдая за мучением беспомощного существа. Она бы принялась кричать на императора и защищать Сафьянку. Собственно, именно поэтому ко двору отправили меня, а не ее. Что же еще могла бы предпринять Сидония. Что?
Ну, во-первых, она бы расплакалась. А я плакать не могла. Просто не умела. Таким образом, мне оставался один-единственный выход. Я закатила глаза и расслабила мышцы так, чтобы мое тело осело, будто бы от потери сознания. Тяжелое церемониальное платье лязгнуло об пол. Я лежала совершенно неподвижно, стараясь дышать неглубоко и являя собой картину поверженной хрупкости. По-моему, мне удалось вывести себя за границы жестокости императора и нейтрализовать ее действие. Оставалось лишь надеяться, что это сработает.
Через несколько секунд раздался взрыв хохота.
– Неужели нам все-таки удалось сокрушить наследницу непокорных Эмпиреанов? – воскликнул император. – Похоже, что – да. Где ее наемники? Идите-ка сюда! Да не бойтесь, я не собираюсь сдирать с вас кожу, веселье закончилось, – с издевкой добавил он.
Явно придя в отличное настроение, император приказал отнести меня в выделенные мне покои. Я же продолжала держать глаза закрытыми, разыгрывая обморок. Тащить меня в церемониальной одежде они не смогли, поэтому им пришлось снять наиболее тяжелые части наряда. Между тем скулеж Сафьянки не прекращался. Когда меня уносили, я позволила себе чуть-чуть приподнять веки, рассерженная тем, что император, похоже, вознамерился оставить челядинку в таком состоянии.
Она лежала на полу, словно сломанная кукла, потеряв столько крови, что уже не могла стоять. Ее одежда пропиталась кровью. Остальные челядинки даже не взглянули на нее, проходя мимо. Меня поразило, до какой степени беспомощно лишенное воли существо. Оно даже не способно попытаться себя защитить. Самые примитивные насекомые могут это, а челядь – нет.
– Когда она уже заткнется? – капризно произнес какой-то юноша, подходя к Сафьянке, чтобы рассмотреть ее получше.
