Илья кивнул: слышал он эти истории, и слышал неоднократно.
Вот только всегда считал их брехнёй, от первого до последнего слова.
А выходило – даже для враков о чём-то или о ком-то, всегда берётся мало-мальски кое-где с кем-то что-то взаправду случившееся, и только потом, путём всяческих додумок, глупых фантазий и прочей ерундятины, превращается, собственно, в настоящие враки.
– И вот тогда, – продолжал Колдун, – решил я, что наиболее безопасно отправлять скопившийся магический мусор на Небеса. Уж там-то, думал я, места много, авось и не повредит никому деяние моё…
Навислав хмуро потупился.
– Зря я так решил. Ох, зря! Оказалось, Небеса чрезвычайно плотно населены. Одних Богов меряно – не меряно! Судите сами: у каждой, сколько было ранее и будет впредь Вер и Религий, своё Божество имеется, и не одно. И, какого Бога или Богиню ни возьми, – чрезвычайно тяжёлый характер, отягощённый болезненным самолюбием. Плюс исключительно свои, личные, представлениями о Правде: ежели каждому не отвести отдельный изолированный участок Бытия, неминуемо грянет скандал не менее чем Вселенского масштаба. Кроме того, у каждого народа в небе, Илья Иванович, своя область для Душ Умерших. Викинги с Одином пируют, Вальхалла ходуном, а рядом – тишайшие и степенные Мудрецы Богдойского Царства, заслужившие себе Рай, точнее, – Дун-тянь: «Счастливые земли».
– Это что ж за Богдойское Царство такое? – Заинтересовался Илья.
– Страна Чин. – Ответил Навислав. – Огромная Империя, которую, если ничего не случится воистину катастрофического с нашей Землёю, будут через века звать Китаем.
– А где она, страна эта? – Илья слушал очень внимательно.
В ближайших планах у Ильи, между прочим, был и такой: обойти весь Свет вдоль и поперёк, не пропустив ни одного уголка-закоулочка.
– Всё время на юго-восток, пока не упрётесь в Стену. – Стал объяснять Навислав. – Ею, Стеной Великой, всё их Богдойское Царство огорожено.
– Зачем? – Опять спросил Илья
– А чтобы не допустить проникновения чужой глупости и сохранить накопленную Мудрость. – Ответил Колдун.
– Во как… – Только и сказал Илья.
Внезапно стены Избы стали светиться, вспыхивая помигивающим голубоватым светом.
– Опасность номер тринадцать два дробь семь. – Услышал Илья голос Избы. – Категория «Особо Вредных Вторгающихся»!
Голос был какой-то не очень человеческий.
Так, к примеру, на памяти Ильюхиной, говорил Пень Колодыч: добрейший лесной долгожитель, с коим Илью свела однажды Судьба.
Пень Колодыч просил Илью пособить в деле усекновения головёнки засевшего в местной Роще Дундука-Корообъедалу, обуреваемого неистовой страстью: снимать, сгрызаючи, девичью юную кору с младых, едва в возраст вошедших, берёзок.
Илья не отказал, за что и вознаграждён был Пнём Колодычем сторицей: одарил Пень Колодыч Илью незаменимым в походах-странствиях оберёгом, дающим владельцу оного умение всегда выбрать самую короткую и прямоезжую дороженьку.
– Солнышко по небу идёт, с пути не собьётся. – Говорил Пень Колодыч, и слышался в речи его неспешной то ли скрип древесный, то ли шорох трав, а, может быть, даже и тихое подобие тех шепотков неумолчных, которые внутри Земли-Матушки творят неустанно Главное Заклинание Жизни. – Тут, паря, на оберёге-то, Солнышко и есть. Видишь, круг, а в круге – ножки, одна за другой, топ-топ, и всё прямёхонько туда, куда идти собрался. А резан сей волшебный оберёжик сам
