Влажный, густой, цветочный аромат ударил в ноздри, такой сильный и незнакомый, что я невольно поморщилась. Это был запах не больничной палаты, не привычного дома, а чего-то экзотического, сладкого и тяжелого. Тело ощущалось странно легким, хрупким и слабым, словно принадлежало не мне. Я попыталась пошевелиться, но конечности слушались плохо, двигались вяло, как у марионетки на оборванных нитях.
Звуки… не шум города, не тишина смерти. Шелест шелка, тихий, нежный звон нефритовых украшений, едва слышный женский шепот на языке, который был мне абсолютно незнаком, но при этом, необъяснимым образом, понятен. Каждое слово ложилось в сознание с пугающей ясностью.
Я застонала. Головная боль пронзила виски, пульсируя с каждым ударом сердца, словно тысячи иголок впились в мозг, пытаясь вытащить оттуда что-то лишнее.
"Госпожа! Императрица очнулась!" – взволнованный, полный облегчения женский голос раздался прямо над ухом.
Императрица? Что за чушь? Где я? В больнице после покушения? Это бред, вызванный действием яда или травмы? Или я в коме, и мой мозг генерирует эту невероятную фантасмагорию, чтобы защититься от ужаса реальности?
Я наконец смогла приоткрыть глаза. Сначала увидела размытые силуэты склонившихся надо мной женщин в странной, яркой одежде, напоминающей исторические костюмы. Потом – потолок. Не белый, стерильный потолок палаты или моей спальни, а резной, украшенный золотом, инкрустированный темным деревом и расписанный яркими, невиданными цветами и мифическими существами.
Я попыталась пошевелиться снова, на этот раз более целенаправленно. Получилось. Но тело было непривычно слабым, тонким. Руки… Я подняла их с трудом. Тонкие, изящные, с бледной кожей, неестественно длинными, ухоженными ногтями, унизанные массивными нефритовыми кольцами. Это не мои руки. Мои руки были сильнее, с короткими ногтями, привыкшие к клавиатуре, рулю, спортивному залу.
"Госпожа, вы в порядке? Не беспокойтесь, мы уже позвали придворного лекаря", – произнесла одна из женщин, ее молодое лицо было полно искренней обеспокоенности. Ее одежда была из тончайшего шелка, прическа – сложная, украшенная шпильками.
"Где я?" – мой голос прозвучал слабо, хрипло и… непривычно высоким. Как будто принадлежал кому-то другому. И он действительно принадлежал кому-то другому.
Женщины обменялись удивленными, почти испуганными взглядами. "Госпожа, что вы такое говорите? Вы же… вы в своем дворце. Дворце Цветения Персика".
Дворец? Цветения Персика? Что за бред? Это какой-то сложный розыгрыш? Или я в психиатрической клинике?
Я с трудом повернула голову. Роскошная комната. Мебель из темного лакированного дерева, инкрустированная перламутром. Вазы с живыми цветами, которых я никогда не видела, наполняющие воздух сильным, почти удушающим ароматом. За окном виднелся сад – не просто сад, а произведение искусства, с извилистыми дорожками, павильонами, мостиками и прудами с лотосами, больше похожий на пейзажную картину, сошедшую с музейной стены, чем на реальный парк.
Это не моя квартира. Не больница. Не что-то знакомое из моей прошлой, оборванной жизни.
Я посмотрела на женщин снова. Их прически, сложная одежда из шелка и парчи, украшения… это было поразительно похоже на костюмы из исторических фильмов про древний Китай, только настоящие, осязаемые. Но это не мог быть фильм. Ощущения были слишком реальными. Боль в голове, слабость в теле, чужой запах благовоний, ощущение мягкой, но непривычно жесткой постели под спиной. И… понимание незнакомого языка.
