Дыхание того, что помню и люблю. Воспоминания и размышления - страница 111

Как-то нас под утро застало небольшое землетрясение. Я стал просыпаться от того, что часов в шесть мою мемаллическую кровать с панцырной сеткой на маленьких колесиках кто-то покачивает и слегка тянет на себя. Представил сквозь сон улыбающегося (типа» Давай вставать») папу. Но потом «папа» отстал, и я продолжил спать. Проснувшись, мы с папой и мамой обменялись похожими впечатлениями. Удивленная сквозь сон мама произнесла: " Вадик, не шатай мою кровать». Мама вскоре пообщалась с Порфирьевной, узнав от нее, что это было землятресение. Дескать, наш дом опоясан защитным обручем. А если б его не было или баллы были покруче, то последствия могли быть любые. Все жители дома, за исключением нас, выбежали на улицу в опасении, что дом рухнет. Ощущения этого землетрясения я помню по сей день. На пляжах душевых кабин тогда не было, мылись мы в бане курортполиклинники рядом с рынком. Купались на городском пляже. Там тогда песочек был еще хорош. После этой поездки я полюбил Хосту навсегда.

И вот кончается третий класс. Двадцатое мая шестьдесят восьмого… я сижу дома и учу стихотворение Некрасова «Идет- гудет зеленый шум. Зеленый шум- весенний шум. Играючи расходится вдруг ветер верховой- качнет кусты ольховые, осыпет пыль цветочную. Как облако все зелено – и воздух, и вода! „А за окном шумит на теплых ветрах свежими кронами, буйствует своей восхитительной, озаренной солнцем изумрудной красотой май. Мы с бабой Верой по окончании учебного года пошли на „Неуловимые мстители“ в „Искру“. День теплый, хоть и облачный. На экране на фоне восходящего алого солнечного диска четыре всадника в буденновках и негромкая песня: „Бьют свинцовые ливни, нам пророча беду, мы на плечи взвалили и беду, и нужду. Громыхает Гражданская война – от темна до темна – много в жизни тропинок, только правда – одна…“ И слова: Юным героям Гражданской войны посвящается. Данька и Оксанка, Яшка -цыган и Валерка, Буба Касторский, Лютый и батька Бурнаш и сам Буденный…“ А вдоль дороги мертвые с косами стоят… И тишина». Очень нам с бабой Верой понравился фильм, жаль вот только, что от повести П. Бляхина «Красные дьяволята» почти ничего не осталось. Возникла другая история, прекрасная, но другая.

За год до этого посмотрел я «Кавказскую пленницу», афишу которой увидел в районе улицы Крауля, будучи в гостях у бабы Жени. Позже посмотрели Наталью Варлей и в советском фильме ужасов «Вий». Все эти фильмы, на мой взгляд, заслуживают высших международных фестивальных наград, но ничего такого им не дали.

Летом шестьдесят восьмого военкомат хотел призвать папу на сборы. В армии он не служил по зрению, но окончил некогда школу телеграфистов- эстистов Свердловской областной организации ДОСААФ. И тут к нам вечером приходит капитан из военкомата, вежливый такой и сообщает папе, что надо пройти военные сборы. Конечно, папа не против, но и не в восторге. Потом почти сразу после этого папу приглашают от общества советско- чехословацкой дружбы (ОСЧД) съездить в Чехословакию, поскольку там нарастают антисоветские настроения и ситуацию надо как-то разруливать. Деятели культуры и искусства здесь особенно нужны. И в июле папа поехал в Чехословакию, единственный раз из своих тринадцати стран он съездил за рубеж не за свой счет.

Возглавлял делегацию председатель Свердловской городской организации ОСЧД журналист, главный редактор» Вечернего Свердловска», а затем многие годы – журнала «Уральский следопыт» Станислав Федорович Мешавкин. Лучший чуть позже папин друг. Встречались они с руководителями, общественниками, деятелями культуры и т. д. В их числе – профессор Франтишек Колиха, доктор Ян Вениг, галеристы Олдрич Куба, Ян Кржичек. Какой -то пограничник подарил папе для меня кокарду со своей фуражки. Вообще, папа много привез оттуда разных чешских значков. Где-то давно затерялось небольшое цветное фото, где папа кормит у края пруда красивого лебедя. Белый лебедь и папа в белой рубашке. Были в Праге и Пльзене, преимущественно в Пльзене. Папа потом со смехом вспоминал, как они с Мишавкиным похитили балерину Клавдию Черменскую, слегка напугав её коллег. Как потом высоко над головой он поймал прыгнувшую ему в руки с двухметрового спуска эту балерину. «Вовочка, ловите меня!» – воскликнула Черменская и вспорхнула. Как сказал бы Зощенко- сиганула! В общем, получилась натурально сцена из какого-то балета! Оттуда мне папа привез черный облегающий фигуру легкий джемпер с молнией. И шикарные с медными заклепками серо-синие джинсы. Как водится, справа на поясе кожаый лейбл, желтый с силуэтом ковбоя. Джинсы стали этим словом называть уже году в семьдесят третьем, а до этого их называли «техасы». В этих джинсах-техасах летом шестьдесят восьмого я с шикарным видом выходил в двор. Вот после теплого летнего дождя я бегу одетый так к своим друзьям и на душе светло! В жару же носил шорты или простроченные на джинсовый манер желтой двойной строчкой легкие коричневые брючки.