– Табор Идущих с ящиком бухла. Нам надо на дирижабль, – она победно потрясла билетами. – Прямо сейчас надо.
Хезер попыталась усадить Штефана на скамейку, но Готфрид жестом остановил ее.
– В уборную, на второй этаж.
– Может в экипаже его положим? Пусть себе спит.
Штефан встретился с Готфридом взглядом и покачал головой. Ему действительно нужно было протрезветь.
– Идемте.
Следующие двадцать минут если и не были худшими в жизни Штефана, то по праву боролись за это звание. Ему казалось, что еще немного – его будет рвать собственными внутренностями. После каждого позыва он совал голову в оставленное Готфридом ведро ледяной воды. О том, что можно было пойти в аптеку и купить микстуру, Штефан вспомнил только когда почти пришел в себя. Впрочем, экстренно отрезвляющие средства действовали примерно так же, так что Готфрид просто сэкономил ему несколько монет. Но это не мешало Штефану его искренне ненавидеть.
В общий зал он почти приполз. Тяжело опустился на стул и с трудом выдавил, не глядя на чародея:
– Спасибо.
Хезер сочувственно погладила его по спине и сунула под нос кружку темного травяного отвара. Штефан не нашел сил огрызнуться.
– Вас вчера выгнали?
– Хозяйка нашла крыску, – без малейшего раскаяния призналась Хезер.
– И?..
– И сказала проваливать.
– А вы, Готфрид, почему не пустили в ход свое обаяние?
– Он тогда еще не вернулся, – вступилась за чародея Хезер.
– А записку оставить мне никто не догадался?
– Я оставил вам огромную светящуюся зеленую надпись на стене напротив, – Готфрид улыбнулся, и Штефан в который раз затосковал о гарпуне. Потом вспомнил гирлянду и затосковал еще сильнее.
…
Крысу Хезер выпустила на аэродроме, и Штефан поклялся свернуть шею следующей увиденной им твари.
Аэродром в Лигеплаце был небольшой, с тремя причальными мачтами. К счастью, карабкаться на мачту не пришлось, и после короткого досмотра их пустили на дирижабль с земли. Капитана и бортового чародея им не представляли, и Штефан был рад, что в стоимость билета не включена излишняя вежливость персонала. Им не полагалось ни столовой, ни общего зала – только кровать, уборная и возможность гулять по коридору. Его это вполне устраивало.
Каюта, которую он выкупил, была крошечной, с тремя легкими алюминиевыми кроватями-каркасами с натянутой сеткой. Штефан лег на кровать посередине (потому что она была ближайшей ко входу) и не успел даже подумать, как же она противно скрипит.
…
Он проснулся от приступа тошноты. Невнятно выругался и попытался перевернуться на другой бок.
– А я говорил – не трогайте, – меланхолично сказал Готфрид.
– Сутки дрыхнешь, хоть бы поел, – Хезер погладила его по виску прохладными пальцами. – Обед принесли, я второй раз твою порцию есть не буду.
– Какая еда, Хезер, дай мне умереть, – простонал он, с трудом поднимаясь. – Что-то интересное было?
– Какая-то тетка в каюте в конце коридора всю ночь орала, что в баллоне утечка и шипение газа не дает ей спать, – пожала плечами Хезер. – Человек пять ей поверили и бегали к капитану поочереди.
– Отлично, на борту минимум пять идиотов и одна сумасшедшая.
Вода в уборной была ледяной, текла тонкой струйкой и остро пахла обеззараживающим составом. Штефан не стал там задерживаться, тем более отражение в желтоватом зеркале навевало тоску. Синяки, оставшиеся от наспех залеченного колдовством перелома, опухший нос, потерявшая форму борода – Штефан не так представлял человека, которому нужно нанять половину цирковой труппы.
