Джек - страница 24

Вовка не решился сразу выйти, он надеялся, что вот-вот появится мама и спугнёт гостя, но она вернётся только через пару часов. Рассчитывать на появление отца вообще не приходилось, поэтому он принял решение, для которого ему пришлось собрать всё мужество, оставшееся в нём в столь малом количестве. Он зашёл домой, закрыл за собой дверь на засов и принялся долго и тщательно одеваться. Наконец, он вышел наружу и сделал несколько шагов в сторону калитки, что он не решался делать в последние два дня, и остановился.

– Ну, говори, – пробормотал Володька, пиная пучок травы возле тротуара.

– Не совсем удобно так разговаривать, ты выйди сюда, – очень вежливо попросил Митяй. Вовка понял, что всё-таки придётся выйти. Он открыл калитку и сделал шаг навстречу Митяю, но тот резко отошёл в сторону, а вместо него перед ним оказался этот пугающий, противный Стенька. Володя хотел забежать обратно, но Митяй прикрыл калитку и встал перед ней., перекрыв дорогу к отступлению.

– Стень…? – пробубнил Володька. – А ты тоже тут?

– Как видишь! – слегка красноватые щёки дали понять Вовке, что это действительно, правда.

– Что вам надо от меня? – слегка дрожащим голосом спросил он.

– Ты должен знать, что случилось тогда, на ручье!

– Но я ушёл оттуда раньше вас, – оправдывался Володя.

– Ха…Ха! Или убежал? – вставил язвительную реплику Митяй.

– Ну…меня дома ждали, и ничего я не убежал…

– Короче, что ты знаешь о выжившем волчонке? – не выдержал Стенька и задал вопрос, который его интересовал в первую очередь.

– Я ничего не слышал ни о каком волчонке, я даже из дома не выходил, – с тревогой в голосе сказал Володя.

– Ты таскаешься с Витькой везде и не знаешь ничего? – с нарастающим гневом, уже шипя сквозь зубы, проговорил Стенька.

– Я не видел его с тех пор, правда…слышал, что он болеет. Мамка к нему вчера вечером заходила, сказала, что он простыл сильно…, – оправдывался, как мог, Володька.

– Что-нибудь ещё говорила? – не унимался с расспросами Стенька.

– Ничего, разве что, собаку они ещё одну завели, вроде…Щенок раненый почему-то, забинтованный…больше ничего. А, да – ещё у Витьки фингал и нос опух…

Стенька побледнел, медленно отвернулся от Володьки и процедил сквозь зубы:

– Да пошёл ты со своим фингалом, придурок!

– Ну, я пойду, а то мамка скоро придёт? – осторожно спросил Володя.

– Рискни, – буркнул Стенька, уже и сам сделавший несколько шагов по улице, напрочь забыв про Митяя. Он всерьёз задумался о том, что было бы неплохо сбежать из дома, но решил отложить побег на некоторое время. Почёсывая то место, куда ожидалось прикладывание ремня, он побрёл домой.

-19-

Стенька отворил коричневую, с облупившейся краской, калитку и зашёл в ограду. Поросший сорняками огород с изредка торчащими сухими дудками старых растений, узенькая тропинка к крыльцу, кривому и некрашеному, навевали тревогу и тоску. Стоящее посреди зарослей пугало с ржавым дырявым ведром вместо головы отпугивало своим видом не только ворон, которым и так незачем было залетать сюда. Даже кузнечики не прыгали тут, хотя опасности быть съеденными птицами никакой не было.

За углом дома, вдали от всех глаз, был разбит небольшой огородик в три грядки. Там Зоя Георгиевна выращивала немного моркови, свеклы и лука. На большее у неё не хватало сил, здоровье не радовало её в последнее время. Со смерти мужа она стала угасать, перестала улыбаться, а жизнь воспринимала, как божье наказание или что-то естественное, обычное, но затянувшееся. Когда Фёдор женился на Полине, у Зои Георгиевны появилась хоть какая-то отрада среди серых нескончаемых будней, но продлилась радость недолго. Фёдор быстро остыл к Полине, стал её бить и напиваться. Потом родился Стенька – ещё один лучик надежды для Зои Георгиевны, но со смертью Полины и он угас.