Джон Голсуорси. Жизнь, любовь, искусство - страница 9

Доктор Брэкенбери отличался толерантностью к желаниям учащихся, и они могли сами выбирать себе занятия в свое свободное время. Если кто-то любил игры, то ему разрешалось в них играть, чтение – читать, загородные прогулки – бродить по окрестностям. Эта несколько нетипичная степень независимости очень подходила натуре Джонни. Сам духовно независимый, он был тем ребенком, который мог положительно развиваться именно в такой обстановке.

Но, пожалуй, самую большую радость доставляло Джонни посещение его родителями и сестрами. Он ждал их с нетерпением, считая дни. Иногда родители приезжали с сестрами Лилиан и Мейбл и до того, как Хьюберт сам поступил в школу, конечно, привозили и его. День пролетал очень быстро, но в памяти долго сохранялись теплые воспоминания.

С еще большим нетерпением Джонни ждал каникул, которые он проводил дома. Вот где он мог «инсценировать» морские и сухопутные сражения, о которых много и с увлечением читал. Для этого у него было достаточно оловянных солдатиков, кубиков, лодок и других игрушек. Он любил соорудить форт и сразу же разрушить его. Ему хотелось быстроты действия.

По-настоящему достигнуть ее ему удавалось вне дома. Джонни любил солнце, которого так мало в его родной Англии. Выйдя в солнечный день на лужайку, он видел в стеблях подорожника, увенчанных своеобразной «головкой», короля Артура и его противников. И Джонни долго сбивал эти «головы», пока не оставалась лишь «голова» его любимого героя. Эта же склонность к воображению и фантазированию заставляла его обращаться к домашнему толстому полосатому коту «Пак», «Пэт-Пэв», «Уилфред», «Осуф» или «Косур-де-Шэт, фон Голсуорси».

Что-то толкало его быть зачинщиком буйных игр у дома или в саду, в которых участвовали Хьюберт и Мейбл. Иногда он даже организовывал свирепые налеты на «врага» – случайно подвернувшегося, все терпевшего многострадального человека из штата прислуги, – так как они были вооружены рогатками и водяными пистолетами.

Подчас подобные игры заканчивались неблагоприятно для самих нападавших, получавших синяки и ссадины. И Джонни удивляло, как такие пустяки могли вызывать слезы, а иногда и гнев у Хьюберта и Мейбл. Сам же он всегда сохранял самообладание. Да и, насколько он сам считал, его «руководство» в игре было мягким, ему и в голову не приходило задирать или запугивать своего младшего брата Хьюберта. Правда, и при желании, если бы оно было, подавлять младшего брата было бы для Джонни весьма непросто. Хьюберт, хотя и был на полтора года младше, отличался более быстрой реакцией и большей подвижностью и выносливостью.

Поэтому они были равноценными партнерами и за бильярдным столом, и на теннисном корте в Кумб-Лэе. Когда Джонни проводил каникулярное время дома, он просил на этих матчах выступать в качестве судьи младшую сестру Мейбл.

Несмотря на то что игра возбуждала в нем азарт, Джонни играл с видимым равнодушием и при победе или проигрыше не проявлял особых эмоций.

Родителям Джона, как тогда уже начинали называть подросшего Джонни, не составляло труда выбрать публичную школу для своего сына. Конечно, это была Харроу, после Итона – самая аристократическая школа в Англии, обучение в которой стоит не менее дорого, т. е. около 200 фунтов в год, но расположенная в ближайших окрестностях Лондона, на одном из холмов к северо-западу от него. Всего в Харроу тогда обучалось от шестисот до семисот учеников.