Ну так вот: пора Джульетте сменить амплуа на что-нибудь более рациональное. Президенте Макони сказал: Салимбени только могила исправит. Кузен Пеппо верит, что причина всех бед клана Толомеи кроется в старинном проклятии. Похоже, это справедливо не только для неспокойного Средневековья – и в наши дни по Сиене бродит призрак предполагаемого убийцы Лучано Салимбени.
С другой стороны, может, именно из-за предрассудков старинная семейная междоусобица длится веками? Может, неуловимый Лучано неповинен в смерти моих родителей, а заподозрили его из-за принадлежности к враждебному клану? Неудивительно, что он залег на дно. Там, где вас могут обвинить исключительно из-за фамилии, палач не будет терпеливо дожидаться окончания суда.
Чем больше я об этом думала, тем больше чаша весов склонялась в пользу Евы-Марии. В конце концов, именно она больше всего хотела доказать, что, несмотря на фамильную распрю, мы можем быть друзьями. И если это правда, я не должна строить из себя зануду, отравляющую другим веселье.
Концерт проходил в музыкальной академии Чигиана в палаццо Чиги-Сарацини, как раз через улицу от парикмахерской Луиджи. Я прошла через арку, выходившую во внутренний двор с галереей и старым колодцем посередине. Рыцари в сверкающих доспехах, подумала я, вытягивали бадьи с водой из этого колодца для своих боевых коней. Под каблуками босоножек каменные плитки, сглаженные лошадиными подковами и колесами повозок, были очень ровными. Здание показалось мне не слишком большим и не чересчур внушительным. От него веяло спокойным достоинством. Все происходящее за пределами этого квадратного двора, где словно остановилось время, как-то сразу теряло свою важность.
Пока я стояла там, восхищенно разглядывая мозаичный потолок галереи, билетерша подала мне брошюру и указала вход в концертный зал. Поднимаясь по лестнице, я полистала книжечку, думая, что это программа концерта, но оказалось, что я держу в руках краткую историю здания на нескольких языках. Английская версия начиналась так:
«Палаццо Чиги-Сарацини, один из красивейших дворцов Сиены, изначально принадлежало семье Марескотти. Центральная часть палаццо очень старая. В Средние века Марескотти пристроили к ней оба крыла и, как многие влиятельные сиенские кланы, возвели высокую башню. Именно с нее в 1260 году под звуки тамбурина объявили о победе при Монтеаперти».
Я остановилась на середине лестницы, чтобы перечитать отрывок. Если это правда и я не путаю имена из дневника маэстро Амброджио, тогда в здании, на лестнице которого я сейчас стою, в 1340 году жил Ромео Марескотти.
Только когда спешащие на концерт зрители стали раздраженно протискиваться мимо, я очнулась и пошла вверх. Ну и что, если тут жил Ромео? Нас с ним разделяют почти семьсот лет, и у него была своя Джульетта. Несмотря на новую одежду и прическу, я по-прежнему всего лишь неуклюжее долговязое потомство самого прелестного создания, которое когда-либо украшало землю.
Как хохотала бы Дженис, узнай она о моих романтических бреднях! «Приплыли, – сказала бы она. – Джулс снова втюрилась в мужика, которого ей не получить!»
И была бы права. Но ведь иногда недоступные мужчины – самые лучшие!
Курьезная одержимость историческими личностями пробудилась во мне в девять лет. Все началось с президента Джефферсона. Другие девочки, включая Дженис, оклеивали стены постерами всяких поп-цыпочек с оголенными животами, а я свою комнату превратила в святилище любимого отца-основателя. После долгих мучений я научилась каллиграфически выводить «Томас» и даже вышила огромную букву Т на подушке, в обнимку с которой засыпала каждый вечер. К сожалению, Дженис нашла мой тайный альбом и пустила его в классе по рядам. Помнится, все выли от хохота над моими невообразимыми рисунками, как я стою у Монтичелло
