Джулия [1984] - страница 14

Сжимая записку в кулаке, Джулия вытащила из шкафчика «рванье» для грязных работ. Это был комбинезон, до того изношенный, что колени, штопаные-перештопаные, уже смахивали на коросту. Зад протерся чуть не до прозрачности. Спереди зияли дырочки, за долгие годы прожженные табачными искрами. С милой улыбкой она вернулась к телекрану и сообщила:

– Вот, должна сменить рабочий костюм, чтобы не запачкать. Если сегодня на дежурстве товарищ из мужского персонала, прошу отвести глаза.

Джулия частенько позволяла себе такие выпады, чтобы повеселить соседок. Предполагалось, что, заслышав эту просьбу, весь мужской персонал, оказавшийся в пределах слышимости, ринется к мониторам. Джулии было по барабану, кто увидит ее голую задницу – задницу, кстати, шикарную: краснеть не приходилось. Иногда она даже ловила кайф, воображая, как распаляются соглядатаи.

Сейчас Джулия, конечно, рассчитывала переключить их внимание со своих рук на задницу. Эффектным жестом расстегнула молнию рабочего комбинезона. Сбросила его, высвободив сначала одну ногу, потом другую и, чтобы не упасть, естественным образом ухватилась за верхнюю полку, где у нее хранилась пара выходной обуви. Там, между правым и левым ботинком, она и оставила записку.

Повесив на плечики новый комбинезон и торопливо натянув рванье, Джулия прокрутила в памяти этот эпизод. Все прошло гладко – она была почти уверена. Полностью одетая и почти спокойная, она заперла шкафчик.

К этому времени у нее за спиной материализовались два общественных кота, Тигр и Комиссар, которые сцепились из-за сброшенного носка. По извечной кошачьей привычке путаться под ногами они катались по полу точнехонько под дверью саможита. Джулия со смехом цыкнула:

– Ступайте крыс ловить, капиталисты, бездельники!

Когда она с шагом вперед замахнулась сантехническим тросом, коты на миг застыли в пылу схватки, но Тигр тут же вскочил на четыре лапы. Комиссар залег на полу: вокруг его рыжей ляжки обмотался носок, а передняя лапа угрожающе изогнулась в воздухе. Котяра запрокинул голову и зевнул. Джулия подвела ступню ему под брюхо, и он в конце концов с досадой отпрянул. Но как только Джулия отворила дверь, коты нагло проскочили вперед и ворвались в саможит. Еще раз хохотнув, она пригрозила:

– Я вас, плохомыслов, запомню. Еще попляшете у меня, как французишки, вот так-то.

Телекран смотрел прямо в кабинку без двери, где стоял унитаз номер один, и самые застенчивые из проживающих обходили ее стороной, а потому на унитаз номер два вечно ложилась повышенная нагрузка. Даже когда унитаз был полностью забит, кто-нибудь исхитрялся им воспользоваться, и с каждым следующим посещением уровень неумолимо рос. Впрочем, когда Джулия в тот день уходила на работу, из унитаза еще ничего не выплескивалось. Она даже спустила воду (без особого успеха), не залив пол.

Теперь лужа растеклась от кабинки почти до противоположной стены. В этих нечистотах было достаточно воды, чтобы там отражался, хотя и нечетко, телекранный образ, но там же виднелись и какие-то бурые кляксы, и немалое количество примет диагноза «менструальные боли». В этих нечистотах валялась насквозь промокшая сложенная вдвое бумажка. «Я вас люблю» – мелькнуло в голове у Джулии, но она быстро сообразила, что это за листок. В то утро Эди написала объявление с призывом к проживающим не пользоваться этим унитазом: «Не усугубляйте данную неположительную ситуацию, товарищи!» Все посмеялись, и Джулия, сложив листок, повесила его на верхнюю кромку двери.