Джулия [1984] - страница 15

Распахнув эту дверь, некая девушка, очевидно, так торопилась усугубить неположительную ситуацию, что не заметила листок и смахнула его в самую гущу. Как могла она проглядеть неположительную ситуацию и почему не только воспользовалась унитазом, но и спустила воду – причем, судя по всему, не один раз, – было бы просто необъяснимо, не будь оно столь предсказуемо.

Джулия чуть не расплакалась. Сегодня нагрянул О’Брайен, Вики проспала, откуда-то взялась любовная записка, а теперь эта грязища. Половых тряпок, очевидно, больше не осталось. До вечера еще далеко, так что на горячую воду можно не рассчитывать. Пробить засор и не перепачкаться нет никакой возможности, а значит, придется идти в баню. Расходовать лишний банный талон, терять целый час времени, но если О’Брайен до сих пор снует в лито, значит тянуть с возвращением на работу просто опасно. И все из-за того, что какая-то девчонка считает ниже своего достоинства испражняться в поле зрения наблюдателей. А то, что убирать за ней дерьмо приходится другим, – это нормально?!

Тем временем коты учуяли кровь, и Комиссар, принюхиваясь к ближайшему сгустку, осторожно топтался возле лужи, а Тигр, более брезгливый, поглядывал из-за плеча братца. Опустив трос на пол, Джулия резко нагнулась и подхватила каждого за шкирку. Коты все еще выгибали шеи в направлении заманчивой лужи. Извиваясь в воздухе, Комиссар даже вонзил когти Джулии в рукав, но, когда она отворила дверь, оба безропотно перекочевали в раздевалку. Джулия захлопнула перед ними дверь и пробормотала себе под нос:

– Партия сильна, трудности наши несильны.

Она тут же шагнула в сторону кабинки, подавив в себе всякие ощущения, и распахнула дверцу, чтобы оценить масштабы бедствия.

Первой ее реакцией было облегчение. Вблизи лужа выглядела меньше, чем при взгляде снаружи: кто-то явно попытался протереть пол. Эта совестливая душа извела все клочки газетной бумаги, предназначенные для гигиенических целей, но по неведомой причине решила не выбрасывать их в ведро, а оставила всю размокшую кипу в углу кабинки. Ну, спасибо, что не затолкала в унитаз, иначе Джулии пришлось бы их выгребать. Тут-то она и заметила нечто в унитазе. Сперва решила, что померещилось, но потом прищурилась, наклонилась – видение не исчезало.

Размерами оно было не крупнее мыши, и бóльшую его часть занимала шишковатая, бесформенная голова. На месте глазниц – пустые места. Прозрачная лиловатая кожа испещрена красными точками и яркими потеками крови. Морщинистые конечности были облеплены сгустками какой-то студенистой массы, но одна ручонка с удивительно аккуратным, вполне сформировавшимся локтем, осталась чистой. Стопа с пятью отчетливо различимыми крошечными пальчиками была подтянута к животу, будто в спокойном сне. Самой человеческой приметой была его нагота. У Джулии возникло инстинктивное желание завернуть это существо в одеяло. Тельце лежало в мутно-бурой жиже, смешанной с кровью. Ко лбу жался комок нечистот.

Младенец Вики.

На сообщение Джулии полицейский патруль отреагировал до ужаса оперативно. Впрочем, в тот момент чуть ли не все происходящее приводило в ужас. Двое патрульных поволокли Аткинс в спальное помещение; та не устояла на ногах, да еще получила выволочку за свою неуклюжесть. Джулия осталась у конторки, а трое других обрушили на нее поток обвинений. Подоспело еще несколько нарядов полиции: блюстителей порядка отличал здоровый румянец, решительный настрой и приятный тремор – ни дать ни взять зеваки, собравшиеся поглазеть на казнь. Когда новоприбывшие устремились наверх, Джулию пронзила мысль о том, что записка все еще лежит на верхней полке ее шкафчика.