– Так, – прервал его Алексей Михайлович. – О мотивах потолкуем позже. Давайте по первому случаю. Вот вы говорите: пробили затылок молотком. Где он сейчас?
– Кто?
– Молоток.
– Выбросил.
– Прямо в парке?
– Н-нет… Выбросил в реку.
– Место показать можете?
– Д-да… Да! Конечно.
– Вот карта. Отметьте, где именно.
Поколебавшись, отметил.
– Как попали в парк?
– Пришёл.
– То есть шли пешком от самого дома?
– Нет. От дома – на троллейбусе.
– Маршрут троллейбуса.
– Не понимаю… – оскорблённо произнёс раскаявшийся. – Я пришёл с повинной. Чо ещё надо?
– Ваше дело отвечать, – процедил Мыльный. – Моё дело спрашивать. Маршрут троллейбуса.
Угрохали на убиенного Лаврентия минут двадцать. Взялись за Николая Пешко.
– Чем на этот раз пробивали затылок?
– Я ж сказал! Молотком.
– Тем, который в реку выбросили?
– Нет. Другим.
– И тоже выбросили?
– Да.
– Куда выбросили?
И так битых полтора часа.
– Ладно… – молвил порядком уже измочаленный Алексей Михайлович, доставая из ящика стола два листка бумаги. Контрольный оставил себе, а другой, где точки над «ё» проставлены не были, толкнул через стол сомнительному серийному убийце. – Читайте. Вслух.
Тот пожал плечами и стал монотонно читать:
– Осёдланный, осёдлый, отчёркнутый, отчёрпанный, очёсок, очёчник…
– Всё! – не выдержал Мыльный. – Свободен!
– Чо такое «свободен»?
– Свободен – значит чеши отсюда, двоечник!
Не веря своим ушам, явившийся с повинной поднялся со стула.
– Я буду на вас жаловаться, – дрогнувшим голосом пригрозил он.
* * *
И ведь впрямь попёрся жаловаться, придурок. До полковника Непадло дошёл. Узнав о случившемся, Герман Григорьевич явился к старшему оперу лично – до такой степени был взбешен. Или всё-таки взбешён? Да, наверное, так.
– Маньяками разбрасываешься? – гремел он. – К тебе с повинной идут, а ты…
– Псих он, а не маньяк! – огрызался Мыльный.
– А маньяк, по-твоему, не псих? Давай хоть на сутки его задержим!
– Н-ну… на сутки можно… – покряхтев, уступил старший опер, пряча в ящик стола оба листка с проверочными текстами. – Посидит, подумает…
Чёрт знает что! «Осёдланный» – через «ё», «оседлый» почему-то через «е». Свихнуться можно.
* * *
Затем пожаловал толстенький и сильно встревоженный редактор газеты «Провинциальные вести».
– Вот, – с бледной улыбкой проговорил он, кладя на стол вскрытый конверт. – Поступило.
Алексей Михайлович извлёк из конверта всё ту же листовку с одинокой жирной буквой «ё». Чёрная метка.
– Ну. Поступило. И что?
– Анонимка, – чуть задохнувшись, пояснил редактор. – Угрожающего содержания.
– А в чём угроза?
– Ну как же! – вскричал редактор. – Мы же «ё» принципиально не используем! У нас даже такая программа в компьютерах, чтобы уничтожала при вёрстке!
– Кого уничтожала?
– «Ё»! Корректоры в истерике. Плакатик сняли, уничтожили.
– Что за плакатик?
– «Ёшке – нет!» В корректорской висел…
– А я тут при чём?
– То есть как при чём? Мне грозят…
– Где?
– Вот! Там на изнанке даже место и время обозначено!
– Место и время чего?
– Не знаю, – вздрогнув, сказал редактор.
Мыльный перевернул листок. Обозначенные на изнанке место и время были хорошо знакомы старшему оперуполномоченному.
– Делать вам нечего, – утомлённо молвил он. – Какая анонимка? Это реклама нового книжного магазина «Ё». А на изнанке – адрес и дата открытия. Презентация у них.
– Быть не может… – не решаясь поверить, пролепетал редактор.
– А не может – переходите на «ё», – не сдержался и уязвил Алексей Михайлович. – От греха подальше.
