ЭдЭм «До последнего вздоха» - страница 30

Эдвард шёл медленно, будто сам воздух города влиял на ритм его шагов. Узкие улочки, камни под ногами, голоса, доносящиеся из лавок и кофеен – всё казалось таким же, как прежде. Но в то же время – иным. Он чувствовал, как прошлое живёт в этих стенах, в трещинах фасадов, в бликах солнечного света на ставнях домов.

Он вышел к знакомому кварталу, и взгляд его невольно упал на здание консерватории. Оно возвышалось всё так же строго и торжественно, с колоннами, устремлёнными в небо. Ему показалось странным, что двери открыты: на дворе стояли каникулы, и, насколько он знал, занятия были прекращены.

Он собирался пройти мимо, не задерживаясь, но вдруг остановился. По широким каменным ступеням спускалась девушка – стройная, в светлом платье, с тетрадями в руках. Волосы выбились из-под платка, и ветер чуть тронул их.

Он узнал её сразу.

Зейнеп.

Она спустилась почти до конца, как вдруг замедлила шаг. Эдвард, не веря собственным глазам, зашагал через дорогу. Он поднял руку, словно сам ещё не был уверен в том, что делает, и негромко, почти шепотом позвал:

– Зейнеп…

Она остановилась. Обернулась.

На её лице сначала отразилось изумление – почти неверие, затем – медленно, как утро развеивает туман – появилось узнавание. Она моргнула, будто убеждаясь, что не ошиблась.

– Эдвард?..

Он подошёл ближе, сердце глухо билось в груди. Он не знал, что именно скажет, но слова сами нашлись.

– Я не думал, что увижу кого-то из вас… сегодня.

Зейнеп всё ещё смотрела на него, будто вспоминая, как дышать. Потом кивнула, чуть смутившись.

Она опустила глаза, а потом вновь посмотрела на него – уже спокойнее.

– Вы… вы давно вернулись?

– Только сегодня утром. – он смотрел на неё с мягкой благодарностью, словно само её появление было добрым знаком. – Консерватория разве не закрыта? Сейчас ведь каникулы.

Зейнеп кивнула:

– Да, у нас каникулы. Но через два дня у нашего директора день рождения. Мы с несколькими преподавателями и учениками решили сделать ему небольшой сюрприз. Концерт – очень скромный, только для своих.

Эдвард чуть приподнял брови, надежда затаилась в его голосе:

– Эмилия… тоже будет там?

– Конечно. Она играет на пианино. Мы репетируем втроём, у неё как раз сольный отрывок.

Он замер на секунду. Его голос стал тише:

– Она не знает, что я приехал .

– Нет? – Зейнеп удивлённо посмотрела на него.

– Я… ещё не сообщил ей об этом . И как раз сейчас шёл в сторону её дома. Надеялся через кого-то… передать ей письмо. Просто чтобы она знала, что я вернулся.

Зейнеп мягко наклонила голову:

– Я могу передать. Если хотите .

Эдвард посмотрел на неё, затем медленно покачал головой.

– Нет. Лучше так… Если она приедет на концерт, можете ли вы устроить нам встречу? Не перед выступлением, а… после. Когда все разойдутся. Где-нибудь в здании. Я хочу сделать ей сюрприз.

Зейнеп на секунду задумалась:

– В классе будет сложно. Но… в холле. Там, где будет концерт. Когда всё закончится, люди начнут расходиться. Учителя обычно задерживаются у себя. Холл опустеет. Тогда я смогу привести её туда.

– А как вы… как скажете ей? Просто приведёте туда?

Зейнеп отмахнулась рукой:

– Это уже мои проблемы. Я знаю, как её туда привести.

Её уверенность почему-то успокоила его сильнее любых обещаний.

Эдвард с благодарностью кивнул. Они обменялись коротким взглядом – тёплым, почти заговорщическим – и распрощались.

Когда Эдвард вернулся в гостиницу, солнце ещё только начинало склоняться к горизонту. Он открыл дверь их номера и вошёл. Адам, развалившись в кресле у окна с газетой, лениво поднял взгляд – и сразу вскинул брови: