Совсем не удалось ничего понять про охранниц. Вас охраняют? Вы подвергаетесь какой-то опасности? Пожалуйста, пишите! Мне важно знать, что с вами всё в порядке, моя единственная!»
Дамиан ещё раз пробежал письмо глазами, подумал, скептически приподнимая бровь. Исправлять ничего не стал и потому тут же запечатал конверт своей личной печатью.
Эти печати были явно лишними – не приходилось сомневаться, что вся переписка с Перлой перечитывается.
Как уж там потом восстанавливают эти печати, чтобы «единственная» думала, будто конфиденциальность сохраняется, было покрыто мраком.
А может, письмо читали потом, когда Перла сама их вскрывала. Это было и неважно.
Собственно для того эта переписка и затевалась, чтобы подкармливать нужной информацией оппонентов в Оландезии, и именно для того, чтобы не возникало никаких сомнений у посторонних читателей этих писем подлинности единственной, Дамиан соблюдал все формальности и ритуалы – все эти приторные обороты, фальшивые сожаления и личная печать. Пусть северные соседи делают свою работу, вынюхивают, читают чужие письма, пытаются навязать ему своих ищеек, лишь бы не мешали ему.
Принц вызвал Опрельского. Деликатно стукнув в створку, секретарь заглянул в кабинет.
- Мой реджи, скоро появится Суземский, вот подборка отчетов поисковых групп, – и Марк показал несколько картонных корок, разной толщины.
– Давайте, Марк, а вот это заберите и отправьте, – и махнул рукой на стол. – Не разобранные есть?
Опрельский страдальчески сморщился:
– Мой реджи, они поступают довольно часто. Сейчас все разобранные, но в течение ближайшего времени могут поступить новые сведения… Вот в этих двух есть свежие, за сегодняшние полдня.
Дамиан покивал и открыл первые корки, внушающие опасения уже одним своим видом – слишком толстая стопка бумаг была прошита между двумя картонками. Пролистал пару страниц – даже чтобы просто просмотреть это всё, пары мгновений будет мало. А грядущее заседание с Суземским и его группой затянется, это даже не вызывало сомнений. Реджи глянул за окно, на сгущающиеся сумерки, и поспешно сказал в спину выходящему секретарю:
– Я хочу телетрофонировать, не пускайте, Марк, никого.
Опрельский уже из приемной кивнул, показывая, что услышал, и спросил:
– Соединить как всегда?
– Да, Марк, будьте добры.
Дамиан потёр висок, едва заметно вздохнул, и как только телетрофон звякнул, показывая, что связь установлена, взял трубку.
– Милэда?
– Да, мой реджи.
– Добрый вечер,
– Добый вечер, – она говорила с улыбкой, и Несносный Мальчишка расплылся в ответной улыбке.
– Всё ли в порядке? Чем занята?
– Спасибо, мой реджи, всё хорошо. Я рисую.
– В гостиной? – Дамиан откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Лицо его расслабилось, на губах появилась едва заметная улыбка.
– Да, в гостиной, – было слышно, что собеседница тоже улыбается.
– Камин растоплен? – всё так же расслабленно спрашивал принц.
– Да, мой реджи. И чай на столике.
Дамиан вздохнул, будто пытался почувствовать запах через трубку.
– Пахнет?
– Ну конечно, Дамиан! Какие вопросы? – Милэда на том конце провода почти смеялась.
– Эх, как же хорошо!
– Приезжайте, мой реджи, – ласково проговорила княжна.
Дамиан всё сидел с закрытыми глазами и будто чувствовал тепло и уют гостиной в небольшом домике младшей Маструрен. Потом слегка сжал губы и с сожалением сказал:
– Не могу, Ми, сейчас будет долгий разговор. Трудный… Даже не знаю, чем закончится. Такой долгий... Наверное, до глубокой ночи. Поэтому я просто так посижу минутку, послушаю, как трещат дрова. Они трещат, Милэда?
