Читать онлайн Джони Шейман - Единственное желание

ВСТУПЛЕНИЕ

В одной бесконечно любопытной вселенной, где электроны не спешат выбирать маршрут, а коты Шрёдингера одновременно живы и мертвы, возникла идея. Не совсем идея, а квантовое возбуждение в мозге автора – случайное, как выбор направления спина у нейтрино. Эта идея, с вероятностью, близкой к нулю, но не равной ей, решила стать рассказом.

Вообразите: во множестве возможных реальностей, в одном конкретном суперпозиционном состоянии клавиши ноутбука начали щёлкать. Слова складывались не благодаря воле, а из-за квантовой флуктуации вдохновения, которая, согласно уравнению Шрёдингера, вполне могла произойти. Вероятность, что именно этот набор слов появился на экране, изначально стремилась к бесконечному ничто – ведь на выбор были миллионы других слов, тем и языков. Но вот – строка за строкой, рождается рассказ.

Этот рассказ повествует о невероятной истории – о том, как, по теории вероятностей, этот рассказ мог и не возникнуть. Мог быть рассказ о рыцарях или о роботах, но квантовая пыль осела именно так. Вероятность его рождения была ничтожной, но больше нуля. А это, как учит нас квантовая физика, уже достаточно.

И теперь, пожалуй, самая забавная вероятность: из всех людей, во всех измерениях, в одно совершенно определённое время, кто-то действительно откроет этот рассказ и прочтёт его. Вероятность этого события, учитывая размеры Вселенной и количество отвлекающих факторов, примерно равна… ну, почти такая же, как у кота в коробке – 50 на 50.

Вы ведь прочитали, да? Вот и квант победил.

Часть 1.

Глава 1. ШУМ

2030 год. Мир изменился – но не так, как обещали футурологи. Машины не стали править людьми, искусственный интеллект всё ещё делает ошибки в переводах, а квантовые компьютеры хоть и появились, но всё таки же непредсказуемые, как и в 2025-м.

Джон Райли сидел в своём тесном съёмном жилье, окружённый стопками книг по квантовой механике, пустыми кружками из-под кофе и фигурками инопланетян, которые он заказывал в интернет-магазинах на распродажах. В углу пылился диплом с надписью:

"Магистр ядерной физики и квантовой механики."

Он не был гением. Даже наоборот – на экзаменах больше полагался на удачу, чем на волновую функцию. Он знал основы, понимал, что такое интерференция, запутанность, и мог расписать уравнение Дирака, если дать ему достаточно кофе и времени. Но в нём не было ни той ярости, с которой учёные делают открытия, ни покорного терпения лаборантов, которые день за днём гоняют одни и те же замеры в циклотроне.

Джон работал младшим научным сотрудником в полубюджетной лаборатории под названием "КвантПроект-Н", где с утра до вечера чистил данные с датчиков, настраивал лазеры и делал вид, что знает, зачем он это делает. Ему это наскучило.

По вечерам он зачитывался научной фантастикой – Азимов, Лем, Джон Скальци, и, конечно, старые добрые фильмы и компьютерные игры, в которых вселенная не имела границ, а физика подчинялась не законам, а воображению.

– "Вот бы найти такое уравнение, которое не описывает Вселенную, а запускает её…" – размышлял он как-то, глядя на старую доску с уравнениями, где кто-то из его знакомых оставил мелом надпись "Ψ = ?" – символ иронии и безысходности.

И вот в одну дождливую ночь, работая в лаборатории – Джон случайно заметил аномалию в данных с одного из экспериментов, которую никто не заметил. Казалось бы, ещё одна ошибка в спектрометре, ещё один пик, вызванный вибрацией или простым шумом помех с датчиков. Но график вел себя… странно. Как будто предсказывал следующее значение.

– "Эй, подожди-ка… ты что, знаешь, что будет дальше?" – пробормотал Джон.

Он сохранил файл, записал параметры – частота, амплитуда, время, фаза – и при следующем запуске эксперимента снова сравнил данные. Поведение повторилось.

В этот момент Джон сделал выбор. Не сказать никому. Не составить отчёт. А оставить данные себе. Не потому, что хотел славы. Просто впервые он почувствовал: он стоит на пороге чего-то большего, чего-то, о чём пишут в книгах. Что-то, что не укладывается в обычный научный протокол.

И где-то на квантовом уровне, в суперпозиции будущих событий, уже начала разыгрываться вероятность того, что Джон – не просто мечтатель, а возможно, первый человек, который узнает, как заглянуть в альтернативную ветку реальности.

С детства Джон замирал перед экраном, когда по телевизору или в старом видеоблоге смотрел программы популярной науки. В одной из программ ведущий с огоньком в глазах рассказывал о запутанных частицах, о странном эффекте, при котором информация может, теоретически, приходить ещё до того, как её отправили. Тогда это казалось сказкой. Как может быть, чтобы сообщение пришло раньше, чем его отправили?

Но теперь, спустя годы, сидя один в лаборатории на фоне графиков, что пульсировали перед ним на экране, он почувствовал тот самый холодок по спине, как в детстве. Только теперь это был не рассказ телеведущего, а его собственное открытие.

На графике чётко прослеживалась зависимость: маленький пик – слабый еле заметный сигнал, который можно было бы принять за шум датчиков – возникал раньше, чем запускался лазер. На 0,7 наносекунды раньше. Это значение было ничтожно малым в глазах обывателя. Но в мире частиц, где всё решает даже нано сдвиг – это было всё.

Джон вскочил с кресла и начал лихорадочно набирать код.

– "Если это правда… если можно предсказать отклик до действия… значит, система уже знает, что я сделаю? Или… я могу изменить то, что ещё не сделал?"

Он вспомнил ту программу из юности, где учёный в шутку говорил:

"Если ты получишь сообщение до его отправки – не забудь ответить до того, как ты его получишь."

Идея казалась абсурдной. Но теперь она стала инструментом.

Джон написал простейший скрипт. Он запускал лазер по триггеру и фиксировал отклик. Потом он добавил рандомизированный параметр чтобы окончательно убедиться в результате.

Он хотел проверить: получит ли система предсказуемый ответ до того, как сама узнает параметр запуска.

Первый запуск. Ничего.

Второй. Пусто.

Третий…

И вот – странный выброс. Сигнал с характеристиками, которых ещё не было. Он не соответствовал отправленным параметрам. Но через доли секунды Джон видел, как этот параметр всё-таки был выбран – уже после регистрации сигнала.

– "Нет… это не шум…"

На следующее утро Джон чувствовал себя так, словно его мозг провели через адронный коллайдер. Он не спал всю ночь – просматривал логи, перепроверял код, гонял симуляции. Он пытался найти ошибку: может, сбой в датчике, ошибка синхронизации, наводка от электромагнитного поля. Но всё было чисто. Слишком чисто. Каждое повторение подтверждало одно и то же: отклик приходил раньше действия. Это не была ошибка.

На рассвете Джон взял отгул, сославшись на мигрень. Он действительно выглядел так, словно его побил бозон Хиггса. Сев в транспорт, он поехал домой – не столько отдыхать, сколько переваривать невозможное. Голова гудела, но внутри бушевал восторг.

К пятнице накопилось напряжение, и Джон решил – надо рассказать кому-то. Он выбрал бар неподалёку – полутёмное место с уютной деревянной отделкой и спокойной музыкой. Повод? Просто встретиться с друзьями – Робертом и Эдом, как в старые добрые времена.

Роберт Портман – крепкий, добродушный семьянин, которому чужда физика, но не чуждо пиво и тёплая компания. Корпоративный клерк, надёжный как швейцарские часы.

Эдвард Стоун, или просто Эд – полная противоположность: живой, шустрый, остроумный и почти хронический безработный. Любитель странных идей и спонтанных решений, он был, возможно, самым подходящим человеком, чтобы услышать про сигналы из будущего.

Они болтали, смеялись, вспоминали истории, тосты лились один за другим. Джон пытался вставить слово – мол, "я кое-что такое нашёл", но каждый раз разговор уводился в сторону. Когда он, наконец, решился объяснить всё, Роберт уже водил глазами, будто искал пульт от мира, чтобы выключить его.

– "Слушайте, парни… у меня отклик пришёл до отправки… квантовый канал… 0.7 наносекунды…"

– "Ты что, по таймеру заказал что то?" – хохотнул Эд, хлопая его по плечу.

– "Ты говори понятнее, друг, ты сейчас, кажется, на эльфийский перешёл", – пробурчал Роберт, зевая.

К утру троица, криво улыбаясь, завалилась в квартиру Джона. Пустые упаковки, запах пиццы и хмеля, и смятый костюм Роберта на спинке стула стали ландшафтом нового дня.

Роберт проснулся первым. Телефон дрожал у него в руке – жена Роберта была в ярости. Не успев даже попрощаться, он торопливо собрал вещи и вылетел из квартиры Джона, забыв даже надеть носки. Остался только Эд, заспанный и помятый, как сборная коробка.

Он лениво протёр глаза и посмотрел на Джона:

– "Эй… вчера ты чё-то бурчал про будущее и лазеры. Повтори-ка… без формул, ладно?"

Джон пересказал всё. Объяснил простыми словами, как мог: о сверхсветовом сигнале, о временном парадоксе, о том, как данные приходили до запуска.

Эд слушал, прищурившись, а потом фыркнул:

– "Ха. 0.7 наносекунд… Серьёзно? Такая мелкая разница, а говоришь словно, изобрёл машину времени, которая опаздывает."

– "А если… я смогу увеличить это время?" – пробормотал Джон, уже не для Эда, а для самого себя.

Эд пожал плечами, поднялся, потянулся:

– "Ну, зови, как хотя бы до секунды дойдёшь. Я пока в реальное будущее – поем наконец."

Он хлопнул Джона по плечу и ушёл.

Джон остался один. В квартире наступила тишина, за окном моросил дождь. Он посмотрел на свои уравнения, на график сигнала, на мерцающий курсор в терминале.

– "А если изменить алгоритм?.. Увеличить задержку… создать условия, где ответ приходит не на наносекунду раньше, а…"

Он задумался.

Глава 2. ИЗГНАНИЕ

К сожалению, Джон был далёк от образа блестящего учёного. Да, у него был диплом, но большинство формул казались ему не более чем магическими заклинаниями. Он не знал, как построить систему, которая могла бы "раздвинуть" эту долю наносекунды до значимых секунд. Всё, что он чувствовал – это наитие и чувство правильности направления.

Он понимал, что для этого понадобятся десятки лазеров, сотни запутанных частиц, сложная система синхронизации. А в его лаборатории – один уставший лазер и груда оборудования, которое он сам не до конца понимал. Он буквально не знал, как именно всё работало – он просто следовал инструкциям.

В отчаянии, Джон решился на шаг, который в научной среде считался почти ересью – он задал вопрос искусственному интеллекту.

Не самому продвинутому, но достаточно мощному, чтобы просчитать тысячи конфигураций.

– "Как добиться увеличения временного отклика в квантовой передаче?" – ввёл он, не надеясь ни на что.

Ответ пришёл быстро. Большинство советов были техническими, непонятными, перегруженными математикой. Но один из них выделялся своей простотой.

"Вместо множества источников лазеров используйте отражения одного лазера на систему зеркал, направляя импульсы на запутанные частицы. Это сэкономит ресурсы и создаст множественные узлы взаимодействия."

"Добавьте самообучающийся алгоритм коррекции траектории фотонов и анализа временных отклонений. Цель: достижение устойчивого отклика за одну секунду до триггера."

Джон онемел. Он перечитал фразу несколько раз. Простая идея – и в то же время гениальная. Как он сам до этого не додумался?

Всю субботу и воскресенье он провёл дома, собирая в конструкторе на компьютере архитектуру будущей системы. Он даже написал простой алгоритм для нахождения закономерностей в старых данных, всё ближе приближаясь к желаемому – ответу за секунду до запроса.