…Неторопливо прогуливаясь вдоль поля небольшого стадиончика и исподволь посматривая на игроков, Маслов откровенно скучал. Ну, игра как игра, грубоватая, бестолковая и суетливая. Он уже собрался завершить свой выездной променад и в последний раз глянул на поле. В этот момент мяч попал к белокурому статному парню, который очень легко насквозь пронзил ряды защитников, по пути стряхнув одного из них со своих плеч, и от души врезал по воротам. Мяч задрожал и замер в сетке!
Виктор Александрович подошел поближе к кромке. Присел на скамеечку и стал следить лишь за одним игроком, этим крепким хлопцем. Вся остальная «художественная самодеятельность» его мало интересовала. После игры он подозвал парня к себе:
– Ты меня знаешь?
– Конечно! Вы – Виктор Александрович Маслов, да? Я же на все матчи «Торпедо» хожу. Всех игроков знаю. И тренеров тоже.
– Ну, а сам ты кто таков?
– Эдик Стрельцов.
– Работаешь?
– Да. Слесарем 4-го разряда на «Фрезере».
– Футболом давно занимаешься?
– Сколько себя помню, – гордо вскинул голову Эдик.
– И сколько же ты себя помнишь?
– Почти пятнадцать лет.
– Молодец! – улыбнулся Маслов. – Ладненько, пойдем поговорим. Где начинал?
– Во дворе, конечно. На опилках играли.
– Почему на опилках?
– Да у нас, в Перове, во дворе зимой каток обычно заливали. А весной его опилками засыпали, чтобы люди на льду не грохались. И долго потом эти опилки еще валялись… Вот мы и бегали по этим стружкам.
– А живешь ты где?
– Да тут, неподалеку, на Первомайской. С мамой.
Подбирая «ключики», Виктор Александрович деликатно расспрашивал о доме, о семье. Не зря в команде его называли «Дедом» – за умение создать в разношерстном коллективе теплую, чисто семейную атмосферу. Эдик это почувствовал и откровенно рассказывал, что отца он практически не знал, мама вспоминала, что работал тот столяром на «Фрезере», что руки у него были золотые, всю мебель в доме сам сделал. Потом ушел на фронт. В 1943-м приехал на побывку – и все, больше семья его не видела. Поговаривали, что якобы он перебрался в Киев, нашел себе зазнобу.
– А мама работает?
– Да. Раньше была воспитательницей в детском саду. Но платили там гроши. Сейчас пошла на «Фрезер»…
– А в заводской команде давно играешь?
– Второй год, – прикинув, ответил Эдик.
– И как, мужики тебя не обижают? За пивом не гоняют?
– Да что вы, Виктор Александрович! Совсем даже наоборот, подкармливают. После каждой игры трешку всегда суют – на мороженое. Но из пельменной, где они обычно собираются, гонят: «Гуляй, Эдик, не хрен тебе разговоры взрослых дядек слушать…». Ну, а сами водку трескают…
– В общем, как говорится, пивка – для рывка, водочки – для обводочки, – непроизвольно вырвались у Маслова слова старой присказки. – Впрочем, тебе эти «золотые» истины знать пока не обязательно. Но сознайся честно, водку уже пробовал? Так?
– Разок попробовал.
– И как тебе?
– Не понравилась. Лучше жабу в рот!
– Ну а бутсы у тебя откуда? – ушел от алкогольной темы Маслов.
– Так это дядя Зайцев подарил, директор нашего заводского стадиона. У нас тренера тогда не было, вот он за нами и присматривал. Я ему, видно, приглянулся, вот он мне их и отжалел.
– Ишь ты, словечко какое выискал – «отжалел»… А финтам, обводке кто учил?
– Да никто, сам присматривался…
Чем был футбол в ту пору, в послевоенные годы и в начале 50-х? Да всем на свете! Анатолий Макаров, добросовестный бытописатель Москвы тех лет, тонко подмечавший умонастроения земляков, с мальчишеским восторгом чувствовал в душе, а повзрослев, точно сформулировал коленопреклоненное признание в любви к футболу от имени своих современников:
