Его пальцы не гладят меня по спине, от чего по нему собственнически разгуляет холод. Я начинаю мелко дрожать, то ли от ночной прохлады, то ли от ощущения накатившего одиночества. На самом деле в настоящий момент я не одна, но одинокое сердце плачет, душа стонет. И всё-таки, я одна… Как объяснить это состояние? Как достучаться до него, что от него сегодня получила свою дозу любви, и дальше как-нибудь сама? Нет, я не использовала его. Ни в коем случае. Так легли карты, так сошлись звезды, так решили «поиграть» боги нашими судьбами, дёргая нас за ниточки, совно мы куклы…
‒ Извини, меня ждут, ‒ с такой глупой и неуместной отговоркой я заёрзала снова.
На этот раз Марк не стал удерживать меня. Его руки обмякли и легли рядом на гальку. Моё тело накрыло дичайшим чувством одиночества. Полного, такого горького и тягуче вязкого, от которого не избавиться.
Смахнула со щеки невидимую слезу, делая вид, что поправляю волосы. Руки бесцельно шарили по камням, разыскивая раскиданную одежду. И она, как назло, не хотела находиться, словно кричало о том, что мне надо остаться рядом с ним, задержаться этой ночью…
Сзади послышалось шуршание и в руку мне вложили мои же вещи. Пробурчала слова благодарности и со скоростью солдата оделась. Марк же повернулся ко мне спиной и закурил. Сделала несколько шагов в его сторону, ощутив, всё-таки, на себе груз вины за испорченный вечер. Огонёк от сигарет делал его глаза дьявольскими, обещая мне, что не стоит ожидать от них ничего хорошего.
‒ Вот так возьмешь и уедешь? ‒ заговорил Марк первым, выдыхая дым в сторону воды. ‒ После всего случившего?
В голове сразу возник ответный вопрос. А что случилось то? Встретились две одинокие души, выпили вдвоём, разбавляя каждый свою боль, переспали, утоляя голод одичавших тел. И самое лучшее в нашем случае – разойтись, ничего не обещая друг другу. Сохраняя в памяти эту ночь надолго и вспоминая его дождливыми ночами…
Но я промолчала в ответ. Если бы проговорила всё это, то не факт, что удержалась бы от едких слов на его вопросы, последующие за моими оправданиями. И у него их было немало…
‒ Так надо. Извини, Марк… ‒ протянула руку в его сторону, но в последний момент передумала, одернув. Развернулась и зашагала к своему байку.
‒ Даже номера не оставишь? ‒ спросил и не обернулся.
Выудила блокнот с ручкой, выдернула лист и, размашистым почерком нацарапала заветные цифры. «Если судьба, то дозвонишься, и я обещаю самой себе, что в этом случае не откажу тебе», ‒ зажмурила глаза и загадала своё желание, поменяв последнюю цифру в записке.
На звук рвущейся бумаги Марк развернулся, наблюдая за мной. Протянула листок в его сторону, ожидая, пока он подойдет. Секунды шли, а парень так и шагу не ступил. Мы смотрели друг другу в глаза и не шевелились, словно проверяли наши чувств на прочность. Когда я уже хотела выпустить записку в свободный полёт, Марк с ленивой походкой направился ко мне. Взял листок с номером и сжал в руке, комкая, будто хотел раздавить его, сожалея о нашей встрече… Затем притянул меня к себе, оставляя на моих губах не поцелуй, а печать. Свою печать, словно он мог найти меня по нему.
Он сминал мои губы, от чего я почувствовал солоноватый вкус во рту. Марк рвал меня на части, разрывая собственными руками, вырывая сердце и душу, нисколько не жалея. Затем оторвался, резко отстраняясь от меня и отступая на несколько шагов. Его взгляд не выражал никаких эмоций. Мне ничего не оставалось, как уехать.
