– Отстой, – бормочет Рэнд, не сводя глаз с хоккеистов Брайара. Он выпрямляется и поворачивается ко мне. – Нужно собрать срочное совещание. Я напишу в групповой чат. Можно провести его у тебя?
– Вторая группа еще на тренировке, – возражает Шейн, но Рэнд уже достает телефон.
– Я им скажу, чтобы подошли к полудню.
Даже не дождавшись согласия, он отправляет сигнал SOS, благодаря чему пару часов спустя в гостиной нашего таунхауса собирается толпа – двадцать с лишним человек.
Мы с Шейном и Беккеттом въехали сюда на прошлой неделе. В Иствуде у нас был дом побольше, но шансы найти жилье за пределами кампуса, в Гастингсе (ближайшем к Брайару городке), были мизерными. Если раньше у меня имелась собственная ванная комната, то теперь – одна на двоих с Беккеттом, а у него столько средств по уходу за волосами, что свободного места почти не осталось. И еще он вечно захламляет полку. Такой бабник, а сам ведет себя как девчонка. К слову, о бабниках. Шейн у нас недавно пополнил их ряды, так что теперь, вместо того чтобы следить, что творит Рэнд, он пишет какой-то цыпочке, которую встретил в «Старбаксе» буквально час назад. С июня Шейн спит со всеми подряд – так он лечит разбитое сердце. Хотя, если спросить его самого, он заявит, что расстался с бывшей по взаимному согласию.
Спойлер: так не бывает.
– Так, заткнулись все, – велит Рэнд. Они с Мейсоном из Техаса, говорят оба немного в нос, но если Мейсон, истинный южанин, никогда не напрягается, то его старший брат вечно натянут как струна. – Надо поговорить о проблеме с составом команды.
Он ждет, пока все затихнут, а потом смотрит на меня.
– Что? – бормочу я.
– Ты теперь капитан. Тебе и вести это собрание.
Прислонившись к стене, скрещиваю руки на груди.
– Для протокола скажу, что я совершенно не хотел становиться капитаном, а вы все просто говнюки, раз так со мной поступаете.
Шейн сгибается пополам от смеха.
– Такова жизнь, – заявляет Рэнд, закатывая глаза. – Они назвали Колсона. Что нам оставалось делать?
– Не выбирать меня? – предлагаю я самым спокойным голосом, на какой только способен.
– Мы должны были выступить с заявлением. Выставить против их лучшего игрока своего лучшего.
– Он не их лучший, – неуверенно произносит Остин Поуп, кудрявый парнишка, примостившийся возле одного из кожаных кресел вместе с остальными первокурсниками.
Рэнд тут же устремляет взгляд в его сторону.
– Что ты сказал, новичок?
– Я просто говорю, что больше нет «их лучшего» и «нашего лучшего». Мы теперь в одной команде.
Голос у него несчастный – прямо как мое внутреннее состояние.
– Неважно. Можем мы наконец перейти к обсуждению состава? – нетерпеливо восклицает Рэнд.
– А что обсуждать? – скучающе откликается Беккетт, печатая параллельно что-то на телефоне. Разговор он слушает вполуха. – Кого Дженсен выберет, того и выберет.
– Ого, вдохновил так вдохновил, – посмеивается наш вратарь-второкурсник. Он сидит на одном из кубиков разобранного серого дивана.
– Ведь на самом деле волноваться не о чем, правда? – Теперь вид у Остина такой, будто его вот-вот стошнит. – Он же не выгонит нас всех, да? А что, если он возьмет и вычистит весь «Иствуд» за один промах?
Все молча на него пялятся.
– Что? – Ему явно неловко.
Шейн в ответ ухмыляется.
– Тебе через пару месяцев играть на Мировом молодежном чемпионате, малец. Уж ты-то в команду явно войдешь.
У Остина от природы такие задатки, каких я ни у кого не видел (кроме себя самого разве что). «Иствуд» активно пытался переманить его в прошлом году, и мы все были просто в восторге, когда он принял предложение. Тогда, весной, никто и подумать не мог, что весь наш чертов университет пойдет ко дну.
