– Пьяные? – хмурится Павел. – С оружием?
– Вот именно, – киваю я. – И палят в темноте неизвестно куда.
Я возвращаюсь в дом. Наклоняюсь над жестяным рукомойником и плещу себе в лицо холодной водой. Потом начинаю одеваться.
– Я пойду с тобой, – решительно заявляет Павел.
Смешно прыгая на одной ноге, он натягивает форменные милицейские брюки.
– Спасибо, Паша! – киваю я. – Ты очень вовремя появился.
Бах! Бах!
– Фонарь у тебя есть? – спрашивает Павел.
– Да.
Не зажигая лампу, я нашариваю на полке жестяной электрический фонарик на трех круглых батарейках. Сдвигаю вперед кнопку, и темноту комнаты прорезает яркий луч света.
Батарейки почти новые, я недавно купил их в райцентре.
Я отдаю фонарик Павлу. Хлопаю себя по карману куртки, проверяя – на месте ли жесткий прямоугольник удостоверения. Перебрасываю через плечо кожаную планшетку с бланками протоколов. На другое плечо – патронташ.
– Сейчас мы этих стрелков возьмем в оборот.
Павел торопливо застегивает ремень с кобурой.
Я привычными движениями собираю ружье. Защелкиваю цевье, и тут мой взгляд падает на бланки путевок.
– Черт! Паша, подожди минуту!
Я сгребаю путевки со стола.
– Я готов, – говорит Павел.
Бах!
Бах!
Они что, полные рюкзаки патронов с собой привезли?
С путевками в руках я быстро иду к домику базы. В окнах уже горит свет, мелькали тени – выстрелы разбудили охотников.
Поднявшись на крыльцо, я нос к носу сталкиваюсь с водителем автобуса – он выходит в майке и сатиновых трусах до колен. К углу его рта прилипла незажженная папироса.
– Что там, Андрей Иванович? – увидев меня, спрашивает водитель.
– Ваш приятель Болотников со своими дружками развлекается стрельбой.
– Да какой он мне приятель? – обиженно говорит водитель.
– Извините, – морщусь я. – Вырвалось. Как вас зовут?
– Василий. Василий Алексеевич.
Водитель автобуса протягивает мне крепкую ладонь.
Бах! Бах!
– Василий Алексеевич, я сейчас туда, – говорю я. – Надо угомонить этих стрелков. Останетесь за старшего?
Я протягиваю ему путевки.
– Вот. Все отметки я поставил, можете охотиться. Ключи от лодок – в бане, они висят на стене слева. Баня не заперта. Весла возьмите в сарае.
– Хорошо, Андрей Иванович, – кивает водитель. – Может, вам помощь нужна?
Тут он видит Павла в милицейской форме и удивленно умолкает.
– Спасибо, помощь не нужна, – отказываюсь я. – Охотьтесь, отдыхайте. А мы разберемся. Напоминаю – стрелять только влет, сидячих уток не бить…
– Норму добычи не превышать, – понятливо кивает водитель. – Все будет в порядке, Андрей Иванович, я прослежу. Не беспокойтесь.
– Спасибо, Василий Алексеевич!
Я поворачиваюсь к Павлу.
– Идем, Паша!
Мы спешим по тропинке вдоль берега озера. Слева поблескивает темная вода. Корни сосен предательски лезут под ноги. Павел спотыкается и чуть не падает.
– Черт! – глухо ругается он сквозь зубы.
– У тебя же фонарик есть, – напоминаю я. – Посвети.
– Не надо, спугнем, – отвечает Павел. – Надо их за стрельбой застукать, тогда точно не отвертятся.
Я согласен с Павлом. Я не хочу слушать оправдания и увертки. Хочу взять хулиганов с поличным и припереть к стенке.
Меня разбирает азарт.
Бах!
Бах!
Мы шагаем быстро и добираемся до домиков у речки минут за двадцать. Выстрелы все это время не умолкают – так и звучат с неравными промежутками все ближе и ближе.
Утки уже носятся над озером стаями – они тоже не могут понять, что происходит.
– Куда они палят? – удивляется Павел. – И как патронов не жалко?
