Ренси раздражали и эти звуки, и люди, постоянно входившие и выходившие из мастерской художников, что была напротив дома, где жил Депет. Уличный шум, возгласы и толпы прохожих – всё это усиливало тоску и ощущение его ненужности. Съезжать от Депета ему не хотелось по той же причине: мысли о полном одиночестве теперь уже пугали его.
Он жестоко страдал: его руки жаждали молотка и резца, но заказов больше не было. Казалось, весь Саис, нет, весь ном, ополчился против него. Это подтверждало заявление Нехо о том, что город находился у него в полном подчинении: любой человек, неугодный номарху, становился здесь изгоем.
- Я сижу совсем без работы, - поделился Ренси своей печалью с Депетом. – Меня не зовут в храмы, местные вельможи при строительстве своих усыпальниц не предлагают мне даже роспись заупокойных плит. Мне необходим хоть какой-нибудь заказ, иначе я погибну.
- Тогда не лучше ли будет для тебя, - осторожно проговорил Депет, - если ты отнесёшься к предложению Фаиды более благосклонно?
- Я уже сказал, что не хочу принимать этот заказ. Я не уверен, что смогу снова ваять женские фигуры, - ответил Ренси, и в голосе его прозвучала мука.
- Без работы, мой друг, ты будешь самым несчастным человеком на свете. И что за беда, если тебе придётся высекать изваяние жрицы любви? Она такая же женщина как все остальные, только, может, красивее многих и... – тут Депет ухмыльнулся и прибавил: - намного веселее...
Ренси покачал головой:
- Говорю тебе, я не знаю, смогу ли снова ваять женщин...
Депет положил свою тяжёлую ладонь на руку юноши и сказал:
- Ренси, посмотри на дело серьёзно. Ты хочешь работать с камнем – значит, бери заказ у гречанки и выполняй его на совесть. Разве для тебя, ваятеля, этот заказ не то же самое, что все предыдущие?
Ренси обречённо вздохнул:
- Пожалуй, ты прав. Что мне ещё остаётся делать? Я согласен...
Дом прославленной в Саисе гетеры, прибывшей в Египет из заморского Милета, стоял на холме, укрытый от солнца акациями, пальмами и тамарисками. Ренси назвал своё имя привратнику, и тот сразу пригласил гостя войти, как будто его здесь уже давно ждали.
Он нашёл Фаиду на веранде под высокой крышей, подпёртой пальмовыми столбами и обнесённой барьером из красного камня. Ренси знал, что это гранит, привезённый с юга страны; ему часто приходилось с таким работать. В невольном порыве он, вместо того, чтобы приветствовать хозяйку дома, устремился к гранитному барьеру, словно к старому знакомому. Его искушённые руки скользнули по гладкой, впитавшей прохладу прошедшей ночи поверхности камня.
- Для меня остаётся загадкой, что может так притягивать в камне? – заговорила Фаида, наблюдая за юношей, и движением руки пригласила его сесть рядом с собой на покрытую барсовой шкурой скамью.
- Если мастер любит свою работу, прикосновение к камню каждый раз обновляет его, - отозвался Ренси, продолжая стоять у барьера. - В руках мастера камень оживает и отдаёт ему своё тепло.
- Камень отдаёт тепло? – ещё больше удивилась гречанка. - Он же холоден и, на мой взгляд, годится только для того, чтобы из него строили или ваяли...
- Во время работы происходит взаимодействие: когда мастер придаёт камню трепет живого тёплого тела. С камнем и обращаться надо как с человеком: прежде чем начать дело, следует постигнуть его существо, заглянуть внутрь.
- Было бы любопытно узнать, что же у меня внутри? – спросила Фаида с присущей ей лукавой улыбкой.
