Набираю номер Алексея и задерживаю дыхание, чтобы не сорваться раньше времени и успеть хоть что-то связно рассказать.
- Алло, - он раздраженно берет трубку. - Аня, я сейчас безумно занят...
- Я, кажется, ее убила... - шепчу ему.
- Кого, Аня? - переспрашивает он.
- Маму... - выдыхаю, - твою...
18. Глава 18. Его чувства.
Барин
Санитары, бригада скорой... От количества белых халатов за один день рябит в глазах.
А сердце... оно, кажется, вообще перестало биться в тот момент, когда Аня сказала, что мать пыталась ее убить. Как когда-то меня... В тот момент я перестал бояться чего-либо в принципе.
- Алексей Егорович, нужно подписать, - качает головой старый врач. - Поверьте моему опыту психиатрии. Дальше - только хуже. А терапия сделает ее безэмоциональной, но вполне безопасной.
- Какой кошмар... - тру шею и затылок ладонью.
Ручка дрожит между пальцев.
Она подумала, что Аня беременна. Хотела убить мою женщину и моего ребёнка...
Это сложно. Но нужно как-то признать, что моя мать - это не эта женщина. Моя уехала или умерла... да, кажется, именно так обычно говорят детям, чтобы не пугать фактом ухода близких. И я говорю своему внутреннему ребёнку так же.
Резко выдохнув, ставлю подпись на согласии и отшвыриваю документ от себя. Ручка скатывается на пол.
- Вы все сделали правильно, - врач легко похлопывает меня по руке и выходит из кабинета.
Я отрешенно смотрю ему в спину. Наверное, правильно будет проводить...
Встаю и иду за ним следом.
- До свидания...
Закрываю дверь.
Со второго этажа спускается Тимофей Тимофеевич. Хозяин той самой клиники, в которой мы с Аней сегодня были. Никому больше не смог доверить осмотр своей женщины. Выдернул человека прямо со дня рождения внука.
- Как она? - Спрашиваю его хриплым голосом.
- Отдыхает, - отзывается он, снимая с шеи фонендоскоп. - Это был обычный обморок. Нервный. Мы обработали руку и укололи успокоительное. Сейчас девушка спит.
- Спасибо, - отвечаю ему с вымученной улыбкой. - Жду ваших супругу и дочь на «прогулку».
Подаю руку. Он хмыкает.
- Не болейте, - отвечает на рукопожатие, - а то они вас разорят своими покупками. В этот раз придут к отпуску закупаться. Всего доброго.
Он отвешивает вежливый кивок головой, забирает свой пиджак и выходит на улицу.
Я наконец-то остаюсь один.
Пишу Саиду и Глебу сообщение, чтобы снимали охрану и сами отправлялись спать. Их тачки под забором напрягают. Никого не хочу видеть.
Все закончилось.
Завтра придёт клининговая и отдраит все до блеска, а пока я хожу по дому прямо как герой американского фильма, в ботинках. В них же заваливаюсь на диван в столовой и несколько минут лежу, стараясь расслабиться.
Не получается. У моей психики тихая истерика, и по телу каждые пять минут пробегает судорога.
Я иду на кухню и достаю из холодильника бутылку вискаря. Откупориваю. Пью, задыхаясь, несколько глотков прямо из горла.
Алкоголь течёт по подбородку на воротник поло. Срывая пуговицы на горловине, скидываю его с себя на пол.
Окидываю кухню невидящим взглядом и пытаюсь представить в деталях, что здесь происходило.
Жесть.
Это просто чудо, что Аня не пострадала. Психически больные в момент аффекта становятся в два раза сильнее, чем обычный человек их веса и пола. Фактически... соотношение такое же, как если бы вместо матери, был я.
Делаю ещё несколько глотков из бутылки и чувствую долгожданный лёгкий туман в голове.
Ещё несколько глотков обжигают пищевод.
