- Она уже не будет ничему радоваться, Аня, - отвечает жестко Алексей. - Я подписал согласие на терапию, которая полностью отключает эмоциональный центр. Тихо! - прерывает он мою попытку снова его пожалеть. - Просто сейчас обними меня и спи.
- Да, как скажешь, - киваю и прижимаюсь губами к его груди.
Чувствую пальцы Алексея в своих волосах. Он играет синими, перебирая, будто я - его кошка. Меня расслабляет. Мне хорошо в этих руках.
И я на удивление легко и быстро вырубаюсь.
20. Глава 20. Странное утро.
Открываю глаза только тогда, когда солнце начинает бить прямыми лучами в окно.
Баринов ещё спит, крепко и собственнически прижимая меня своей лапищей к себе. Я осторожно разворачиваюсь, собираясь выскользнуть из постели и все-таки приготовить Алексею завтрак, но в самый последний момент меня резким движением возвращают на место.
- Поспи со мной ещё, - мурлычет он, оплетая меня руками крепче.
Я понимаю, что не о сне Баринов сейчас ведёт речь, но при свете дня я уже не такая смелая, как вчера ночью и непроизвольно замираю, когда ласки Алексея становятся откровеннее и требовательнее.
- Иди, - отпускает он меня. - Я хочу омлет. Ты умеешь делать омлет? - спрашивает даже, не открывая глаз.
Я понимаю, что ответ ему не нужен. Ему нужен омлет или кое-что погорячее. Хотя... я уже и с омлетом до конца не уверена, если наложить пошленькую мужскую интерпретацию.
Сбегаю от Алексея в свою спальню, быстро принимаю душ и привожу себя в порядок. Руку решаю не завязывать и просто засыпаю антибиотиком.
Спускаюсь на кухню и шокировано застываю в арке, рассматривая погром.
То есть не только комната вчера пострадала.
На секунду прикрываю глаза, ловя в воздухе свои вчерашние ощущения ужаса и сразу же вспоминаю о том, что рассказал Алексей.
На автомате, лишь бы что-то делать, начинаю собирать приборы и уцелевшую посуду с пола.
Тот случай, когда не знаешь, что лучше. Моей мамы просто нет, но я точно знаю, что она меня любила. А у Баринова она есть, и она не может любить. Наверное, с этим сложно смириться.
Почему-то этот факт заставляет меня простить Алексею все беспределы в свой адрес. И вообще, я начинаю допускать мысль, что чего-то не понимаю в отношении Алексея ко мне и оно гораздо глубже, чем просто желание.
Да ну, хватит бредить и идеализировать, Аня. От одного страдальца избавилась, теперь нового себе нашла. Молодец! Настоящая русская женщина.
Уже без всяких душевных метаний, подметаю осколки, достаю из холодильника все для омлета и взбиваю его в глубокой тарелке. Пока помешиваю его лопаткой, замечаю, что рагу так и осталось стоять на плите.
Ну теперь его только выкинуть.
Дожариваю яйца, выключаю газ и снимаю с плиты сотейник, чтобы выбросить вчерашний никому не пригодившийся ужин. Открываю крышку и понимаю, что все-таки Алексей его ел.
Это приятно, но выбросить все равно придётся.
Ставлю грязную посуду в раковину и оборачиваюсь на звук шагов за спиной.
Алексей заходит в кухню таким, каким я привыкла его видеть. В костюме, с легкой щетинной и умопомрачительно пахнущий одеколоном.
- Доброе утро, - он смело подходит ко мне и, ловя одной рукой за талию, а второй за затылок, целует.
И снова делает это так, что я допускаю все и сразу прямо на этой кухне.
Все. Я попала. Попала в эмоциональную зависимость от мужчины.
- Доброе утро, - шепчу ему в губы, будто мы действительно пара, и вместе. - Твой омлет готов.
