— Драк было две, просто я каждый раз уводил тебя наверх раньше, чем они начинались. Алина, просто доверься мне, я знаю, о чём говорю, — нахмурился он, и стало ясно, что от своего не отступится.
— Хорошо, — сдалась я. — Что тогда будем делать?
— Комнату тут не снимай, рядом есть ещё три постоялых двора. Переночуем в одном из них, а утром скажем нашим спутникам, что решили остаться тут ещё на пару дней. Главное — сделать это так, чтобы телеги уже стояли готовые к отъезду, тогда у Расима не останется вариантов, кроме как продолжить путь. А мы отстанем от них на день.
— Если ты считаешь, что это необходимо, то хорошо.
Я глубоко вздохнула и смирилась. Доверие — это тоже выбор, иногда приходится его делать.
— Пошли, тут должен быть ещё один выход.
Мы выскользнули из-за стола и направились вглубь помещения. Ещё один выход обнаружился у лестницы на второй этаж и вёл к загону с талирами. Кассиль настойчиво тянул за руку, и под прикрытием разных построек мы удалялись от сопровождающих. Он выбрал постоялый двор меньшего размера. Тот оказался тише и чище. С удовольствием разместившись, мы искупались, постирали вещи и легли спать. Комнату я оплатила до обеда завтрашнего дня, так что времени для отдыха было достаточно.
Засыпала я в хорошем настроении, но сон приснился тревожный. В нём Ринар метался и не находил себе места, а также чувствовалось касание Шаритона. Кажется, они меня искали.
Проснулась я оттого, что заколка больно впилась в бок. На ночь я закрепляла ею косу, снимать совсем почему-то не хотелось, но и спать с заколкой на голове было неудобно. За окном стояла кромешная темень, Кассиль мирно сопел на соседней койке, а я задумалась о Ринаре.
Забота о бывшем беспризорнике занимала слишком много мыслей. Кас почти всегда требовал внимания, словно проверяя — укажу ли я ему на дверь? Смогу ли посвятить ему действительно много времени? Несмотря на рост и комплекцию, в душе он ещё был ребёнком, даже не подростком, и требовал любви, которую не смогла дать ему мачеха. Для спокойствия ему хватало физического контакта. Иногда он брал меня за руку, даже если мы просто болтали рядом, лёжа на телеге. Он нуждался во мне, и это ощущение нужности помогало справляться с обидой от предательства Ринара.
Редкие мысли о бывшем красавце-женихе я гнала подальше. Обиднее всего, что разозлиться на него в полную силу по-прежнему не получалось. В глубине души я уже признала его своей парой, а дальнейшее воспринимала как препятствия на пути к взаимопониманию. И теперь сложно было избавиться от этих мыслей. Я снова и снова прокручивала в голове всё случившееся на суде и не понимала. Он либо должен был защитить меня дважды, либо дважды подвести под смерть. Иное просто не имело смысла.
А ещё казалось, что если бы Ринар узнал меня, если бы у нас была возможность познакомиться по-настоящему, то ничего из этого не случилось бы. Кроме того, мысли раз за разом возвращались к кинжалу, который я с такой лёгкостью в него воткнула. Никогда раньше мне не доводилось ранить живое существо, а в него кинула, не задумываясь.
Стоило это вспомнить, как удушливой волной накатывал стыд.
Хоть с самого начала и было понятно, что император мне не пара, слишком мы разные, но наша связь вспыхнула ярким пламенем, и я летела на этот огонь с упорством самого глупого мотылька.
Верить, что он хотел моей казни, было обидно и больно, но других трактовок ситуация не подразумевала. В зал нарочно не пустили свидетелей, меня подставили, а жених предпочёл убрать чужими руками, вместо того чтобы защитить. Он знал, что я невиновна. Какие тут оправдания? Навязанная Советом потенциальная жена мешала, и он решил устранить её таким способом. Это называется большая политика, ставки слишком высоки, чтобы позволить себе порядочность.
