– Ясно, – Нина кивнула и повернулась лицом к стене.
Равнодушие, с которым поверженная соперница принимала происходящее портило победительнице настроение.
– Жил он с тобой, потому что ты удобная и незаметная. Ты – никакая. Всегда такой была и навсегда останешься, – Рита перебросила сумку через плечо: – Ясно?
«Хочу, чтобы они ушли. Хочу, чтобы они ушли. Хочу, чтобы они ушли», – губы Нины беззвучно шевелились. Она стояла с закрытыми глазами, прижавшись лбом к стене, слушая возню «бывших» в прихожей.
Наконец, входная дверь грохнула, как пушка, провожающая корабль в далёкое плавание, и наступила тишина.
– Первый и главный шаг сделан, – Нина перечитала вслух последнюю строчку послания, – правда, шагнула не я, а от меня, но я не возражала, значит, новый путь всё же начался.
Она отложила тетрадь и пошла осматривать свои освободившиеся владения.
Находиться одной, в опустевшей квартире было непривычно. Нина подняла с пола многострадальную подушку, на которой муж обычно срывал злость или радость болельщика.
– Досталось тебе, – Нина аккуратно пристроила подушку на диван.
Она провела пальцем по тумбе, где всего несколько минут назад стоял телевизор. На пыльной поверхности остался след.
В спальне царил кавардак.
«Рылись всё-таки в вещах», – машинально подумала Нина. Осененная неожиданной догадкой она рванула к тумбочке около своей стороны кровати. В выдвижном ящике хранилась шкатулка с нехитрыми украшениями и потрепанным конвертом с надписью «на мечту». Конверт был на месте, а вот деньги исчезли. Скромные накопления уж точно не решали финансовых проблем полумужа, и от этого кража казалась ещё противнее.
Нина горько усмехнулась, запихнула шкатулку обратно в ящик и подошла к распахнутой дверце шкафа. Из зеркала на внутренней стороне створки на неё испуганно смотрела худенькая молодая ещё женщина. Лицо без макияжа. Серые, наполненные слезами глаза. Светлых ресниц и бровей почти не видно. Волосы собраны в тощий хвост. Джинсы, свитер неудачного оливкового цвета придавал коже болезненный оттенок.
– Я жила с человеком, который крадёт мечты! – сообщила Нина своему отражению в зеркале. – А теперь не живу. Денег нет, есть унылая работа и съемная квартира. Да, ещё есть подозрения, что я схожу с ума, потому что мне мерещится всякое, и я разговариваю сама с собой, – она вдруг улыбнулась себе, чего не делала очень и очень давно.
Однажды мама застала девятилетнюю Нину за преступным занятием. Девочка вертелась перед зеркалом, примеряя мамины украшения. Она распустила волосы, из блестящих бус получилось что-то вроде диадемы, как у восточной красавицы из книги сказок. Чтобы бусы не соскальзывали, приходилось держать осанку, тянуть макушку вверх и приподнимать подбородок, отчего тонкая изящная шея становилась ещё длинней. Если бы Карина Филипповна, педагог балетного класса, увидела в этот момент Нинину спину и шею, она бы в два счёта простила нерешительную ученицу за тот случай на концерте. Нина прикладывала серьги к непродырявленным ушкам. Серьги держаться не желали, соскальзывали и с нежным стуком падали на стол. Нина поднимала серьги на ощупь, не сводя глаз со своего отражения, снова цепляла их к ушам, ощущая себя настоящей сказочной принцессой.
– Тебе кто разрешил?
Нина вздрогнула. Диадема из бус соскользнула со лба, но не упала, а жалко повисла, запутавшись в волосах. Нина ссутулилась, словно хотела стать меньше, и, не глядя на мать, принялась теребить застрявшие бусы.
