– Я вообще не думала, что займу хоть какое-то место, тем более второе! – радостно воскликнула Нина и тут же осеклась, поймав на себе особенный, полный разочарования долгий взгляд. Мама ещё пару бесконечных секунд смотрела на неё и вышла, оставив дочь наедине с нежданной и уже ненужной грамотой в руках.
Пожалуй, это был последний случай, когда Нина попытала счастья в каком-то соревновании. Как раз тогда мамой и была вручена «утешительная» медаль. Хотя мама, наверное, об этом и не подозревала. Медалей было даже несколько: ощущение собственной незначительности, желание спрятаться, не выделяться, потому что выделиться-то и нечем, прибиться к кому-то сильному, кто точно знает, как и что нужно делать. Невидимые медали врученные мамой Нина приняла без возражений и дисциплинированно носила.
На роль столба, к которому можно было прислониться в случае чего, и была назначена Рита. Прятаться необходимости не было. Яркая Рита вызывала огонь на себя, точнее сама была пламенем, питающимся вниманием окружающих. Нину не замечали, как не замечают тень, она просто есть, потому что такова природа вещей. Но не будешь же с ней разговаривать, да и о чём?
Впрочем, Рита свою «тень» почти любила. Так кукловод любит марионетку, которая без него и шага ступить не смеет.
Однажды, уже на пятом курсе института, Рита позвала Нину встречать Новый год в компанию своего тогдашнего ухажёра. Гуляли на чьей-то квартире. Нину всё время приглашал танцевать какой-то Андрей. Высокий, тощий, с носом, как у тукана. Он пытался интимно шептать ей в ухо комплименты, но мешал нос, который тыкался Нине в висок, от чего она вздрагивала и дёргала головой. Перед самой полуночью Рита вдрызг разругалась со своим кавалером. Причиной был недостаточно шикарный подарок. Швырнув в лицо дарителю неугодный шёлковый шарф, оскорбленная Рита начала собираться.
– Оставайся, – предложил Нине носатый Андрей.
Нина не осталась и вышла в ночь вслед за подругой. Незнакомый спальный район. Почти пригород. Метель. Транспорта не предвидится.
– Сейчас прибежит как миленький, – уверенно сказала Рита. Никто не прибежал.
Они шли по обочине навстречу снегу. Торчащие из-под курток короткие платья игриво блестели в свете фонарей, выставляя на обозрение задубевшие от холода колени в тонких колготках. Сапоги на шпильках, в которых сложно даже стоять, не то что ходить, на пересеченной местности и вовсе превратились в помеху движению: каблуки взяли в грязевой каше, словно хотели прикрепить девушек к обочине. Мокрый снег размазал праздничный макияж, с каждой минутой всё больше походивший на грим Джокера. Они то и дело поворачиваясь спиной к ветру и пятились, чтобы дать немного передохнуть исколотому снежинками лицу.
Лишь изредка проезжали машины, безжалостно окатывая путешественниц дорожным месивом. Некоторые тормозили, предлагали подвезти. Девчонки отказывались. Садиться в попутку было страшно: мало ли случаев…
Нина шла молча, стараясь не слушать монолог подруги. Рита безжалостно кляла представителей сильного пола, то грозила уйти в монастырь, то обещала страшную месть бывшему. Когда они добрели до придорожной забегаловки, которая каким-то чудом работала, Нина ощущала себя вмерзшим в лёд ископаемым.
– А что? Зато приключение! – тоном, не терпящим возражений, заявила Рита, прихлёбывая огненный чай, который без лишних вопросов поставил перед ними хмурый хозяин.
