Она даже глаза закатила, но мой рукав не выпустила.
- Не притворяйся, пожалуйста, - сказала она уж строже. – Что ты там устроила? При встрече? Король Снёбьерн спрашивал о тебе!
Снёбьерн… Снежный медведь…
Значит, вот как его зовут.
Удивительно подходящее имя для короля. Недаром я сразу подумала о горе Снёхетте, когда его увидела. Снёхетта – снежный меховой плащ… Так похоже на Снежного медведя…
- Ты слышишь или нет? – затеребила меня мама. – Мейла! Это важные гости. Вас семеро. Ты не представляешь, как нам повезло с этим визитом. Зачем ты всё портишь? Сама не хочешь замуж, подумай о сёстрах!
- Погоди, мам, - я вернулась в реальный мир. – О чём ты? Что я испортила? И почему он спрашивал обо мне?
- Это я у тебя хотела спросить! – мама начала сердиться. – Сначала я подумала, что он спрашивал о Вилме, потому что говорил о девушке-блондинке, но Вилма была в золотой парче, а он упоминал платье из серебряной парчи.
- И… что ещё упоминал? – спросила я осторожно, снова прокручивая в памяти момент, когда впервые увидела короля из Утгарда, и он увидел меня.
- Спросил, кто эта девушка. И судя по виду, он вряд ли хотел видеть тебя женой кого-то из своих сыновей, - простодушно ответила матушка, а потом осеклась и погрозила пальцем: - Мейла! Прекрати меня дурачить! Признавайся, что ты там устроила?!
- Боюсь вас разочаровать, ваше величество, - ответила я, кланяясь ей с притворным смирением, - но совершенно ничего. Ничего не устроила. Просто стояла, просто смотрела. Немного помахивала рукой. Вот так, - и я тут же продемонстрировала, как приветствовала гостей – кокетливо улыбнулась в стену, отставила грациозно ногу и чуть раскрыла ладонь.
- Небеса святые, - простонала мама и подняла руки в молитвенном жесте. – От тебя никогда ничего толком не узнаешь, - она быстро поправила воротник моего платья, перекинула волосы с плеча на спину и отобрала арфу. – Постарайся вести себя достойно, как и полагается принцессе из Нурре-Ланна. Не заставляй нас с отцом краснеть за тебя.
- Когда это я вела себя иначе? – я надула губы совсем так, как делала Вилма, когда обижалась, но мама мне не поверила.
- Всё, иди! – она развернула меня и легко подтолкнула в спину.
Дважды просить было не нужно, и я бегом бросилась к той двери, за которой давно скрылись мои сёстры. Но открыв дверь и очутившись в маленьком тёмном коридоре, который вёл в главный зал из-за трона отца, я остановилась.
С чего бы королю Утгарда интересоваться именно мной? Когда рядом стоит ослепительная Вилма в золотом платье? Да и Аделина выглядит гораздо красивее меня. Тем более, она сегодня в красном, ей идёт этот цвет. Почему я?.. Короля потрясло, что я махала его сыновьям? Или у него личная неприязнь к арфам? Нет, ерунда какая-то.
Встряхнув головой, я сделала ещё несколько шагов, приподняла занавес, скрывавший выход в зал, и осторожно выглянула.
Мне были видны резная спинка трона и седая голова отца. Он как раз заканчивал торжественную речь и говорил что-то о вечной дружбе, доверии, мире и прочем, что обычно говорят воинственным соседям. Ещё я видела сестёр – они стояли ко мне спиной, справа от трона, рядком и по старшинству. Все в разноцветных платьях, как птички, а Вилма в золоте – как райская птичка.
Были видны и приезжие чужеземцы – оба принца и их папенька. Вот они-то стояли ко мне лицом, хотя смотрели вовсе не на меня.
Утгардцы, вроде бы, ничем не отличались от нас – те же люди и ростом и лицом, но отличие всё равно было. Что-то неуловимо чужое, что-то иное, опасное, но притягательное. Как полёт орла в небе – непонятно, страшно, но дух захватывает от такой красоты.
