Мы вошли в кухню, и я взглянул в последний раз на щенячий загон – ниже на десять метров. Никто не поверит, но щенок все еще смотрел на меня.
На спинке стула – фартук. На столе – скатерка с лугами и мельницами. В тишине тик-так – настенные часы громко отстукивают важные секунды. Мадам Стена предложила мне кофе – в деревне его готовят по-своему, кофейник всегда полон и всегда горячий, и наливают его в большую чашку, которую достают при необходимости. А как насчет яблочного пирога? Я поблагодарил и попросил небольшой кусочек, и мне отрезали щедрой рукой большой кусок. Здесь живут люди прочные, а если что и взвешивают, то телят. Мы заполнили несколько бумаг, я писал то, что мне диктовали, и вполне мог бы подписать и долговое обязательство. Я узнал, что мать зовут Фемида, а отца Сальто, помесь справедливости с акробатикой, удивительная линия родства. Я спросил у хозяйки, почему девочкам всегда дают имена положительных персонажей, а для мальчиков предпочитают что-то неожиданное. «Так положено, – ответила мне она, – а если не хочешь соблюдать правила, то приходится иметь дело с подспудными последствиями, которых сразу не разглядишь». Все это мне было сказано из-за кружки с синим зайцем.
Я должен был внести задаток, каждому свое, для мадам Стена это был залог моей верности. Так работал ее внутренний конвертер, превращая понятия в цифры. Девятьсот евро. Много или мало, это как посмотреть. В объявлении об этом было сказано, и еще было сказано, что это из-за чистоты родословной, так что я не стал разыгрывать удивление. Подтверждение предстояло получить в будущем, в общем я подчинился. Я равнодушен к любым официальным родословным, и собачьим в том числе, и знаю, что никогда не навяжу собаке человеческую страсть к привилегированным сообществам и побрякушкам. То, что идея чистоты крови сохраняет главенство над идеей смешивания, меня пугает, ну да ладно, плевать, и я плачу. А главное, мне плевать и на то, что на это уйдут все мои деньги, надо и подпишу, один раз можно: каков товар, такая цена. Я могу снова перейти в физиотерапию, и тогда одним выстрелом убью двух зайцев. Я мог бы запостить себя и ждать, что какая-нибудь собака выберет меня в Интернете. Но я увидел объявление, и оно сработало. Если бы я мог, я заплатил бы все сразу, чтобы эта собака окончательно вошла в мою жизнь.
– Вы уже думали, какую дать ему кличку?
Почему-то собакам дают кличку, а не имя. В зоолатрии[18], как видно, были свои законы.
– Нет, пока не думал.
– Если надумаете до того, как заберете, позвоните, я приучу его. Так будет лучше.
Не думаю, что я хочу, чтобы кто-то другой, а не я сам впервые назвал его по имени.
Я попрощался с мадам Стена, только о нем и мечтая, я хотел бы еще раз увидеть мою собаку, но не решился попросить об этом. Усевшись снова за руль, я стал хохотать, что все-таки не выдержал и поддался, но я – мне так кажется – даже этим немного гордился. Потому что люди решительные вызывают у меня восхищение, но к нерешительным у меня особая слабость.
На обратной дороге я как бы парил над землей и при этом остро чувствовал окружающую реальность. Так бывает, когда отважишься вдруг на что-то неожиданное, а вокруг все вдруг начинает тебя одобрять, ты то и дело ловишь добрые знаки, да, бывают такие редкие минуты, когда ты видишь, что все тебе откликается, когда жизнь играет всеми красками. На волне «Интер» пел Сушон
