– Да, конечно, Татьяна Александровна. Для Лизы создавать мне неприятности, мешать – это как нечто само собой разумеющееся. Но я все равно не собирался отступать от принятого мной решения. Я бы оставил Лизе все наше совместно нажитое имущество. Просто больше я не смог бы выдержать такую жизнь. Вот Вика – это совсем другая женщина. Они с Лизой – как небо и земля. И мне не нужна эта благоустроенная квартира и богатые подарки Владислава Геннадьевича. Он хороший человек, он постоянно исполнял все прихоти Лизы по поводу сто первой шубы или очередного бриллиантового колье. Он и мне делал дорогие подарки. Однако для меня лучше скромная квартира Вики, но спокойная, без скандалов жизнь, чем роскошь и унижение здесь, поверьте, Татьяна Александровна.
– А могла Лиза знать о… ваших свежих чувствах?
– Думаю, нет, – покачал головой Илларион. – У меня такое ощущение, что ей было не до меня. Я для нее – просто статус мужа, и все. Полноценная семья, с дочкой, дом – полная чаша. Ну… наверное, ее поведение бы изменилось, если бы она узнала о таком. А тут – все как всегда.
– Я вам верю, Илларион Григорьевич, но ведь у вас растет дочь. Вы подумали о ней? Ведь вряд ли Елизавета Владиславовна согласилась бы беспрепятственно позволять вам видеться с дочерью, – заметила я.
– Ну да. Трудности, конечно, были бы, – согласился Александровский. – Но я думаю, что только поначалу. В конце концов, меня ведь никто не лишал родительских прав. Поэтому я имею полное право общаться со своей дочерью. По суду мне бы предоставили это право, я в этом уверен. Да и Владислав Геннадьевич был бы на моей стороне. Он тоже очень любит Кристинку и понимает, что для ребенка важна не только мать, но и отец тоже. А вообще… Знаете, когда я узнал о том, что Лизу убили, то начал вспоминать всю нашу совместную с ней жизнь. Все пытался найти какие-то положительные моменты. Но их не было.
– Так зачем же вы женились на Елизавете Владиславовне? – спросила я. – Ваша супруга, насколько я поняла из вашего рассказа, не то что не любила вас, она просто вас на дух не переносила. Получается, что романтические чувства были только с вашей стороны?
– Не буду вам врать, Татьяна Александровна, насчет романтических чувств. Это было только вначале, а потом… – Александровский вздохнул. – Потом с моей стороны было, как я сейчас понимаю, чувство ответственности за новую жизнь. Я имею в виду Кристину. Лиза оказалась беременной, и мы решили официально оформить наши отношения. То есть поженились мы с Лизой исключительно по «залету».
– А Лиза? Она так же относилась к браку с вами? – уточнила я. – По необходимости?
– Поначалу мне казалось, что я ей дорог. А потом, уже после свадьбы, все стало меняться. Я думал, дело в непростой беременности – говорят же о депрессии беременных. Надеялся, что пройдет. Но не прошло…
«Ну что же, я оказалась права в своем предположении относительно брака Елизаветы и Иллариона, – подумала я. – Однако непонятно, почему Елизавета выбрала Иллариона? Ведь у него не было высокопоставленного отца, такого, как у нее самой. При ее честолюбии брак с Илларионом вряд ли мог считаться хорошей партией».
– И знаете, что интересно, Татьяна Александровна? – продолжал Александровский. – Ведь Лиза даже и не собиралась за меня замуж выходить. Хотя она мне очень нравилась. Я начал за ней ухаживать. Но Лиза держалась высокомерно. Даже как-то раз отшила, что называется. И вдруг как-то совершенно неожиданно благосклонно обратила на меня свой взгляд. Мы стали перезваниваться, встречаться. Вот тогда, в тот период Лиза была совсем другой. А когда выяснилось, что она беременна, то больше всех, пожалуй, радовался отец Лизы, Владислав Геннадьевич.
