– Что именно? – откинулся в кресле Тишлин, скрестив руки.
– Я хочу стать Хамом.
Брови Тишлина взметнулись.
– Чего ты хочешь, мальчик мой? – переспросил он.
– Хотя бы на время. – Генар-Хофен повернул голову к автономнику позади; машина поспешно приблизилась и наполнила стакан отваром. – Мне нужно тело Хама, чтобы я иногда мог в него входить и… становиться одним из них. Уподобляться им. Общаться с ними. И никаких проблем в этом не вижу. Я им не раз объяснял, что это заметно улучшит отношения Хамов с Культурой. Я смогу их лучше понять, войти в их общество. От дипломата именно эта хренотень и требуется! – Он рыгнул. – И это возможно. Вон даже модуль эту процедуру способен провести, но отказывается, потому что, видите ли, не положено, он уже справки наводил. Да я и сам все стандартные отговорки знаю, но все равно – идея отличная. Мне точно понравится – конечно, если я в любой момент могу перескочить обратно в свое тело… Дядюшка, по-твоему, это возмутительно?
Образ помотал головой:
– Ты всегда был странным ребенком, Бир. От тебя всегда можно было ожидать чего-нибудь подобного. Впрочем, у того, кто добровольно решил жить среди Хамов, в голове должно быть невесть что.
Генар-Хофен широко развел руками и возразил:
– Но я лишь следую твоему примеру!
– Я лишь хотел встречаться со странными чужаками, Бир, но превращаться ни в кого не собирался.
– Да ну тебя! Я-то думал, ты будешь мной доволен.
– Я тобой вполне доволен, но меня все это беспокоит. Бир, ты серьезно? В обмен на выполнение просьбы ОО ты требуешь превратить тебя в Хама?
– Да, – подтвердил Генар-Хофен и, прищурившись, поглядел на потолочные балки. – Помнится, вчера вечером я еще и личный корабль себе выпросил, вот, «Смерть и гравитация» подтвердит… – Он покачал головой и рассмеялся. – Ох, приснится же такое! – Он прожевал последний кусочек стейка.
– Мне сообщили обо всем, что тебе готовы предложить, – произнес Тишлин. – Тебе не приснилось.
Генар-Хофен посмотрел на него.
– Правда? – спросил он.
– Правда, – ответил Тишлин.
Генар-Хофен медленно кивнул и осведомился:
– А тебя как в это дело затащили, дядюшка?
– Бир, меня попросили. Я, может, и уволился из Контакта, но всегда рад им помочь… если у них проблемы возникают.
– Это не Контакт, дядюшка, – негромко заметил Бир. – Это Особые Обстоятельства. Они играют по другим правилам.
Тишлин серьезно взглянул на него и, будто оправдываясь, произнес:
– Мальчик мой, я знаю. Прежде чем соглашаться, я справки навел. Все сходится. С виду все… в порядке. Нет, безусловно, ты и сам проверь, но, судя по всему, мне сказали правду.
Помолчав, Генар-Хофен вздохнул:
– Ладно. И что тебе сказали, дядюшка?
Он допил травяной отвар, поморщился, утер губы салфеткой, осмотрел ее, потом заметил осадок в стакане и укоризненно взглянул на дрона-сервировщика. Тот качнулся – аналог пожатия плеч – и унес стакан.
Образ Тишлина подался вперед и сложил руки на столешнице:
– Знаешь, Бир, я тебе кое-что расскажу.
– Я весь внимание. – Генар-Хофен снял с губы какую-то соринку и вытер палец о салфетку.
Дрон-сервировщик начал убирать со стола.
– Давным-давно, очень далеко отсюда, – начал Тишлин, – две с половиной тысячи лет назад, в тонком звездном завитке, вне плоскости Галактики, близ Асатьельского скопления, а по правде говоря, далеко и от него, и от всего остального, – «Трудный ребенок», один из первых экспедиционных кораблей Контакта, класса «Трубадур», наткнулся на огарок очень старой звезды. ЭКК стал исследовать эту область и обнаружил не одну странность, а две.
