– Мы здесь, но этот мир не позволяет нам оставить след, – Гюнтер смотрел на почву, словно надеясь, что найдёт в этом какую-то закономерность.
– Если он стирает любые изменения, значит, если мы уйдём слишком далеко от капсулы, дороги назад может не быть, – Анна оторвалась от монитора и впервые за всё время позволила себе вслух выразить то, о чём все подумали.
Иван крепче сжал рычаг управления, вновь запуская систему привода. Машина двинулась дальше, но теперь он чувствовал, что с каждым метром они не просто углубляются в неизведанное, а становятся частью чего-то, что ещё не решило, принять их или стереть.
Он прищурился, вглядываясь в дрожащие показания сенсоров. Датчики фиксировали металлическую структуру впереди, но сигналы колебались, словно само пространство раз за разом проглатывало реальность и выплёвывало её обратно с едва заметными искажениями. Несколько километров, всего несколько километров до цели – но чем ближе они подбирались, тем сильнее менялись окружающие условия.
Вездеход вздрогнул, будто наткнулся на невидимую волну, и Иван рефлекторно сжал руль, компенсируя отклонение. Гравитационное давление нарастало, тянуло машину вниз, заставляя её раскачиваться на месте, как судно в неспокойном море. Двигатели напряглись, пытаясь удерживать баланс, но алгоритмы стабилизации начали сбоить.
– Мы теряем контроль, – сухо произнесла Лиана, взгляд её не отрывался от панели управления. – Давление скачет хаотично. Если так пойдёт дальше, придётся остановиться.
– Пока держим курс, – Иван проверил показания, наблюдая, как приборы лихорадочно пересчитывают данные. Отклонения выходили за пределы допустимого – словно сама планета пыталась выдавить их, не позволить приблизиться.
– Радиосигнал нестабилен, – голос Гюнтера прорезал тишину. – Орбита слышит нас с перебоями. Помехи усиливаются.
Иван ощутил тонкую вибрацию в воздухе. Она была неуловимой, почти призрачной, но становилась ощутимее с каждым метром. Казалось, что сама атмосфера начинала "дрожать", теряя плотность, словно размывалась, становясь зыбкой, пластичной. Пространство колыхалось на грани восприятия – линии горизонта дрожали, искажаются очертания, превращая контуры в зыбкие тени.
– Вы слышите? – Анна медленно повернула голову, и в её взгляде промелькнуло неуловимое беспокойство.
Сначала Иван не понял, о чём она. Но затем услышал.
Слабый звук, почти неразличимый, напоминал эхо. Оно повторяло их голоса, но с едва заметной задержкой – словно кто-то говорил их слова, но не сразу, а через несколько секунд, с лёгким искажением, в котором слышалось нечто чужеродное. Гулкая пульсация, пронзающая воздух, накладывалась на их речь, искажая интонации, делая их голоса приглушёнными.
– Это эффект реверберации? – Гюнтер медленно провёл пальцами по панели связи, но приборы не фиксировали источника.
– Или что-то нас слушает, – Лиана убрала волосы за ухо, не отводя взгляда от экрана.
Никто не ответил. Они продолжали движение, и странные звуки не прекращались. В этом было что-то неестественное. Эхо обычно умирает в пустоте, но здесь оно цеплялось за воздух, цеплялось за их слова, словно кто-то пытался запомнить их голоса, повторить, но не до конца понимал, как.
Первое, что бросилось в глаза, когда туман расступился, – это огромная, накренившаяся громада. Корабль стоял, частично погруженный в землю. Его массивный корпус тускло поблёскивал сквозь дрожащий воздух. Иллюминаторы были разбиты, оплавленные края стекла напоминали слёзы застывшего металла. Внутри теплилось слабое красноватое свечение, мерцая из глубин, будто сам корабль ещё жил, но лишь едва-едва.
